LITMIR.BIZ

      Из восемнадцати тысяч евреев, проживавших в Гааге в 1940 году, уцелели две. Из четырехсот старопортугальских евреев, глубоко укорененных в жизнь государства и города, – восемь. Весь еврейский сиротский приют, находившийся в здании через дорогу передо мной, был ликвидирован 13 марта 1943 года – не уцелел никто.

      3

      «Еврей». В мае 1942 года Лин видит, как мать сидит за обеденным столом в кухне, разложив перед собой большое желтое полотнище. На ткани по трафарету черным нанесены звезды, внутри – слово «еврей». По контуру каждой звезды проколоты дырочки, чтобы легче было выреза́ть. Теперь они должны носить такие звезды на любой одежде, выходя на улицу, и вот мама тщательно пришивает желтую звезду с надписью «еврей» на шелковое платьице Лин из «Боннетри».

      Знакомые дети на улице ведут себя как обычно, но по дороге в школу оказывается, что не все настроены дружелюбно. Некоторые швыряются камнями. Потом наступает день, когда стайка детей хватает Лин и заталкивает в переулок, выкрикивая: «Еврейку поймали!» Когда девочка не приходит домой, папа отправляется на поиски. При виде взрослого шайка отступает, но, когда папа берет Лин за руку, паренек понаглее делает шаг вперед. «Грязный еврей», – нерешительно бормочет он, а сам держится настороже, готовясь дать деру. Папа не обращает на мальчишку внимания, но обычного спокойствия в нем как не бывало: пальцы дрожат, он не выпускает руку Лин всю дорогу до самого дома.

      Первой они видят госпожу Андриссен. Та стоит на крыльце, одной ногой на мостовой, и обеспокоенно высматривает их издалека. При виде Лин ожидание и тревога на ее лице сменяются слабой натянутой улыбкой облегчения. Все это странно, потому что обычно госпожа Андриссен не выходит из своей пропахшей душистым мылом комнаты. Старушка оборачивается и что-то говорит в приоткрытую дверь их квартиры. Щеки у нее красные и мокрые. Кажется, она сообщает маме, что все в порядке. Лин вдруг приходит в голову: раз госпоже Андриссен позволено жить с ними на Плеттерейстрат, значит, и она тоже еврейка – или все-таки нет?

      Вот тетя Элли, та, наоборот, точно не еврейка, потому что на самом деле она не родная тетя – просто мамина хорошая подруга, которая все время их навещает. Носить звезду она не обязана.

      Начинаются летние каникулы. Лин чаще всего не уходит далеко, играет во дворе, или на кухне, или на крыльце. Она заводит дружбу с Лилли, соседкой с верхнего этажа дома 29. Лилли чертит в альбоме Лин четыре линеечки и аккуратно вписывает точно посередине страницы стишок:

      В левом углу страницы Лилли чертит линейки по диагонали и пишет: «Я в кровати расшалилась – мама очень рассердилась». Каждый раз, читая эти строки вслух, девочки хихикают.