Скачать книгу

теперь точно не помню, в то ли время или позже, отец взял нам в гувернёры Дюпона де Немура, члена Национального собрания, приобретшего некоторую известность во Франции, где его уважали за его характер и нравственные качества.

      С ним приехал в качестве секретаря некто де Нуаье, оказавшийся чрезвычайно надоедливым человеком. Нуаье постоянно ухаживал за госпожой Пти. Однажды, когда он постучал к ней в дверь, она, не зная, как от него избавиться, ответила ему: «Милостивый государь, меня нет дома».

      Дюпон недолго оставался у нас. Он возвратился во Францию. Я встретился потом с ним в Париже во время реставрации. Он явился ко мне в качестве моего бывшего гувернёра, но я совершенно его не помнил.

      В Пулавах у нас был учитель фехтования. Каждое утро, как только мы вставали, а вставали мы очень рано, он давал нам урок в саду, затем уже мы переходили к другим занятиям.

      За столом у нас всегда бывало очень многолюдно, так как собирались все, кто жил в доме.

      Наряду с ученьем мы пользовались также и удовольствиями как, например, охотой, поездками в Конску Волю к Филипповичу, управляющему имениями Пулавы, прогулками верхом, а в особенности охотой по холмам с борзыми собаками. Мы называли эту охоту «идти на холмы» или «идти за холмы в можжевельник».

      Я страстно любил охотиться, в особенности с борзыми собаками.

      В лесу, подле Яновиц, было лисье логовище, и нам доставляло огромное удовольствие выгонять оттуда лисиц гончими собаками.

      Мы бывали также у госпожи Пясковской, муж которой, по прозванию Паралюш, реставрировал дворец Фирлеев в Яновицах и украсил его прекрасной живописью.

      Я его очень хорошо помню: он был большого роста, говорил присвистывая, славился своею расточительностью и поэтому несколько раз разорялся, но ему всегда удавалось снова разбогатеть.

      Одной из особенностей его любви к роскоши была страсть делать себе множество вышитого платья, какое носили в то время; он придумал вышивать платья с двух сторон разными цветами, чтобы их можно было надевать, выворачивая наизнанку.

      Я могу сказать, что год нашего возвращения в Пулавы был для нас, детей, началом второго периода нашей жизни, периода, который я мог бы назвать «пулавским».

      Пребывание моего отца в Литве привлекло к нам большое количество уроженцев этой провинции. Между ними были: Тышкевич, Вешгерд, Скуцевич, который впоследствии вёл дела моего отца, Гребницкий, Сиген, сопровождавший нас в Подолию, и Сорока, который во время революции 1830 года, несмотря на свои преклонные года, отличился сопротивлением русским и твёрдостью перед их невероятной жестокостью. Он умер вскоре после этого.

      Из Литвы приехало также несколько молодых людей, чтобы получить у нас своё воспитание. Их присутствие оживляло Пулавы в свободные от занятий часы. Назову из них Кинбара и Шпинека, которые прожили у нас несколько лет и получили воспитание в нашем обществе.

      Вместе с нами учились Франциск Сапега, сын литовского канцлера, порученный моей матери её сестрой, княгиней Сангушко,

Скачать книгу