LITMIR.BIZ

Скачать книгу

визгом и звоном посыпались лопаты, подскакивая, привставая на мостовой.

      – Четыр-надца-ать! Валяй еще-о-о!

      – Хватит!

      И опять заходила земля под ногами, опять зацапал мертвенно-холодный прожектор дома, руины, заборы; потом сразу опрокинулась и наглухо прихлопнула людей черная прорва, и все ослепли.

      – Разбейтесь напополам.

      Ходили на развалины кучками, взявшись за руки. Там изводили спички, искали балок. Невидимо откуда наволокли со всех сторон щеп, досок, дранок, рам, фанеры, подкатили мокрое бревно. У концов его, упрятанных в щепы, распалили костры.

      Гулкая глотка ухнула нетерпеливо:

      – Ну что же, граждане, встали?

      Тогда чья-то большая рука, дрогнув в робком свете костров, тяжело поднялась ко лбу, опустилась на живот, махнула от плеча к плечу, и спокойный голос позвал:

      – С богом, товарищи!

      И тогда десяток-другой спин медленно пригнулись к земле.

      У забора, сколоченного из вывесок, куда отошла смена, разворотив мостовую, гукало и шуршало железо. Андрей распахнулся, вытер рукой потную шею, присел на асфальт. Женщина, перетянутая ремешком, неловкая, тучная, отдуваясь, счищая обрывком ржавой жести липкую грязь с ладоней, спросила:

      – Ну как, профессор, камни-то ворочать?

      Человек ростом Старцову по плечо потянулся, точно просыпаясь, и рассмеялся:

      – А знаете – хорошо! Я не могу вам точно передать, что я чувствую. Иногда идешь по улице, поднимешь невзначай голову, вдруг – небо! Так станет на душе удивительно. Годами не видишь, не замечаешь, как будто нет ничего. И вдруг прикоснешься. Оказывается – небо!.. Вот что-то такое…

      – Оказывается – назём.

      – Совершенно верно – назём, грязь. А прикоснуться – радость.

      – Я понял бы, если бы – пафос, – раздалось прерывисто, с одышкой.

      Тучная, неловкая спохватилась:

      – Вот именно! В феврале баррикады строились сами. А сейчас – казарма.

      Одышка добавила:

      – Главное, защищаем что? Право на разрушение.

      – Разрушение, – отдалось сзади.

      – Разрушение, – колыхнулось спереди.

      – Пафос, – сказал профессор, вглядываясь в Андрея, – пафос – это час, день, неделя. Пафос – это припадок. Нельзя, чтобы народ бился в припадке целые годы.

      – А зачем нужно, чтобы бился?

      – Профессор, ведь культура…

      – Культура, – отдалось сзади.

      – Культура, – колыхнулось спереди.

      И опять, точно посмеиваясь над самим собой, извинился профессор:

      – Я, знаете ли, изучая историю, не мог обнаружить, чтобы какая-нибудь идея бесследно исчезала под развалинами академии, города или государства. Не мог. И я совершенно спокоен: биологии, истории, искусству, физике, вообще знанию, накопленному человечеством, сейчас ничто не угрожает.

      – Идеи можно мыслить только в человечестве. А человечество обречено на взаимное истребление.

      – Истребление, – отдалось сзади.

      – Истребление, – колыхнулось

Скачать книгу