LITMIR.BIZ

      Недавно я в часы свободы

      Устав наездника читал

      И даже ясно понимал

      Его искусные доводы;

      Узнал я резкие черты

      Неподражаемого слога;

      Но перевертывал листы

      И – признаюсь – роптал на Бога.

      Я думал: ветреный певец,

      Не сотвори себе кумира,

      Перебесилась наконец

      Твоя проказливая лира,

      И, сердцем охладев навек,

      Ты, видно, стал в угоду мира

      Благоразумный человек!

      О горе, молвил я сквозь слезы,

      Кто дал Давыдову совет

      Оставить лавр, оставить розы?

      Как мог унизиться до прозы

      Венчанный музою поэт,

      Презрев и славу прежних лет,

      И Бурцовой души угрозы!

      И вдруг растрепанную тень

      Я вижу прямо пред собою,

      Пьяна, как в самый смерти день,

      Столбом усы, виски горою,

      Жестокий ментик за спиною

      И кивер чудо набекрень.

      Сия пустынная страна

      Священна для души поэта:

      Она Державиным воспета

      И славой русскою полна.

      Еще доныне тень Назона

      Дунайских ищет берегов;

      Она летит на сладкий зов

      Питомцев муз и Аполлона,

      И с нею часто при луне

      Брожу вдоль берега крутого;

      Но, друг, обнять милее мне

      В тебе Овидия живого.

      В последний раз, в сени уединенья,

      Моим стихам внимает наш пенат.

      Лицейской жизни милый брат,

      Делю с тобой последние мгновенья.

      Прошли лета соединенья;

      Разорван он, наш верный круг.

      Прости! Хранимый небом,

      Не разлучайся, милый друг,

      С свободою и Фебом!

      Узнай любовь, неведомую мне,

      Любовь надежд, восторгов, упоенья:

      И дни твои полетом сновиденья

      Да пролетят в счастливой тишине!

      Прости! Где б ни был я: в огне ли

      смертной битвы,

      При мирных ли брегах родимого ручья,

      Святому братству верен я.

      И пусть (услышит ли судьба

      мои молитвы),

      Пусть будут счастливы все,

      все твои друзья!