Скачать книгу

та́к сокол не видит пахот!

      В ухо: – та́к узник не слышит птиц!8

      По сторонам потянувши носом,

      Вижу, что был совершенно здрав

      Тот государь Навуходоносор —

      Землю рыв, стебли ев, тра́ву жрав.

      Позеленевшим, прозревшим глазом

      Вижу, что счастье, а не напасть,

      И не безумье, а высший разум:

      С трона сшед – на четвереньки пасть…

      Пасть и пастись, зарываясь носом

      В тра́ву – да был совершенно здрав

      Тот государь Навуходоносор —

      Землю рыв, стебли ев, траву жрав9 —

      Царь травоядный, четвероногий,

      Злаколюбивый Жан-Жаков брат…

      Зелень земли ударяла в ноги —

      Бегом – донес бы до самых врат

      Неба… – Все соки вобрав, все токи,

      Вооруженная, как герой…

      – Зелень земли ударяла в щеки —

      И оборачивалась – зарей!

      Боже, в тот час, под вишней —

      С разумом – что́ – моим,

      Вишенный цвет помнивши

      Цветом лица – своим!

      Лучше бы мне – под башней

      Стать, не смешить юнца,

      Вишенный цвет принявши

      За своего лица —

      Цвет…

      «Седины»? Но яблоня – тоже

      Седая, и сед под ней —

      Младенец…

                                    Всей твари Божьей

      (Есть рифма: бедней – родней)

      От лютика до кобылы —

      Роднее сестры была!

      Я в руки, как в рог, трубила!

      Я, кажется, прыгала?

      <Так веселятся на карусели

      Старшие возрасты без стыда.

      Чувствую: явственно порусели

      Волосы: проседи – ни следа…>10

      Зазеленевшею хворостиной

      Спутника я, как гуся́, гнала.

      Спутника белая парусина

      Прямо-таки – паруса была!

      По зеленя́м, где земля смеялась:

      – Прежде была – океана дном! —

      На парусах тех душа сбиралась

      Плыть – океана за окоём!11

      <(Как топорщился и как покоился

      В юной зелени – твой белый холст!)

      Спутник в белом был – и тонок в поясе,

      Тонок в поясе, а сердцем – толст!>

      Неразведенная чувством меры —

      Вера! Аврора! Души – лазурь!

      Дура – душа, но какое Пе́ру

      Не уступалось – души за дурь?

      Отяжелевшего без причины

      Спутника я, как дитя, вела.

      Спутницы смелая паутина

      Прямо-таки – красота была!

      И вдруг – огромной рамой

      К живому чуду – Аз —

      Подписанному – мрамор:

      Ворота: даль и глаз

      Сводящие. (В сей рамке

      Останусь вся – везде.)

      Не к ферме и не к замку,

      А сами по себе —

      Ворота… Львиной пастью

      Пускающие – свет.

      – Куда ворота? – В счастье,

      Конечно! –

Скачать книгу


<p>8</p>

В ЧТ-27— запись к этому эпизоду: «NB! Все эти подобия должны быть положительные, радостные, и в поле моего зрения, т. е. из обихода данной природы. Потому страхов (схимник) не годится. Искатьплюсового. Ну, с Богом! Можно летчика и ландшафт. Рельеф / В очи так летчик не зрит рельефа / планет». РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 27, л. 11.

<p>9</p>

В публикации «Автобуса» А. С. Эфрон – 13 и 14 строфы (нумерация строф поэмы здесь – по БП-65), которых нет в беловом авторском тексте, взятые публикатором из ЧТ-27, л. 6, из нее Цветаева переписывала поэму в БТ-7. В ЧТ-27, л. 15—16, Цветаева дает уже новый вариант этого эпизода, с повтором двух стихов о Навуходоносоре. Публикатор обратился к первоначальному, видимо, руководствуясь чисто эстетическими причинами.

<p>10</p>

После эпизода с яблоней в рукописи следует карандашная «вилка», обозначившая вставку, и слово «Карусель». Цветаева намеревалась добавить из черновика строфу 22, ее не было в БТ-7. Строфа 22 была взята А. С. Эфрон из ЧТ-27, л. 25 об, где есть точное указание автора о ее местоположении. В опубликованном варианте отличается только пунктуация.

<p>11</p>

Слева далее нарисована «вилка» и написано слово «Холст», обозначившее необходимость вставки пропущенных стихов. Цветаева их не вписала. А. С. Эфрон по своему выбору ввела в поэму из черновиков следующую строфу: « (Как топорщился и как покоился / В юной зелени – твой белый холст!) / Спутник в белом был – и тонок в поясе, / Тонок в поясе, а сердцем – толст!»)

В тетради Цветаевой – целый ряд строк, варьирующих мотив белой рубахи спутника. Те, что приведены А. С. Эфрон, нам найти не удалось, в беловой текст Цветаева их не вписала, а в черновой тетради много работала над этим эпизодом и мотивом белого холста как символа совести спутника. Среди наиболее интересных черновых вариантов:

Только демон бы твоей совестью

Не воспринял бы твой белый холст!

__

Только змею бы самою / твоею совестью

Не помнился бы твой белый холст!

(Спутник в белом был, и тонок в поясе,

Тонок в поясе, а сердцем толст…) РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 27, л. 17— 25 об.