LITMIR.BIZ

Скачать книгу

Дракон, свой собственный сказочный мир было почти безумием.

      Тем не менее, Шварцу это удалось и зритель, маленький, а иногда и большой, что случалось гораздо реже, верил героям шварцевских сказок и не сомневался в их правоте. Может быть, еще и потому верил, что чувствовал: каждое слово, даже если это была обычная прописная истина, или необыкновенно глубокий и блестящий парадокс, обеспечивалось самой личностью автора.

      Он ведь действительно был простодушен, как Ученый в «Тени»:

      «Ваша страна – увы! – похожа на все страны в мире. Богатство и бедность, знатность и рабство, смерть и несчастье, разум и глупость, святость, преступление, совесть, бесстыдство – все это перемешано так тесно, что просто ужасаешься. Очень трудно будет все это распутать, разобрать и привести в порядок так, чтобы не повредить ничему живому. В сказках все это гораздо проще»;

      мудр, как Трактирщик в «Обыкновенном чуде»:

      «В молодости я ненавидел людей, но это так скучно! Ведь тогда ничего не хочется делать и тебя одолевают бесплодные, печальные мысли. И вот я стал служить людям и понемножку привязался к ним… Да, я служу людям и горжусь этим! Я считаю, что трактирщик выше, чем Александр Македонский. Тот людей убивал, а я их кормлю, веселю, прячу от непогоды. Конечно, я беру за это деньги, но и Македонский работал не бесплатно»;

      иногда, безумно смел, как вечно странствующий рыцарь Ланцелот:

      «Я был из-за этого девятнадцать раз ранен легко, пять раз тяжело и три раза смертельно. Но я жив до сих пор, потому что я не только легок, как пушинка, а еще и упрям, как осел»;

      но гораздо чаще растерян, печально изумлен и беспомощно подавлен, как Шарлемань в том же «Драконе»:

      «Ах, боже мой! Как мы беспомощны! То, что город наш совсем-совсем такой же тихий и послушный, как прежде, – это так страшно».

      И все-таки он никогда ни в жизни, ни в творчестве не называл

      зло – добром,

      печальную необходимость терпеливо молчать или молча терпеть – доблестью,

      свободу – рабством,

      а рабство – свободой.

      Никогда не воспевал ни классовую, ни национальную, ни какую другую исключительность, непременно переходящую, как утверждал писатель, в ненависть к другому. Не такому как ты.

      Правда, в отличие от своего любимого героя Ланцелота, Евгений Львович в жизни никогда не выходил на открытый бой со всякими Драконами.

      Он, например, никогда не спорил с цензорами, которые рубили все его лучшие пьесы топором по живому, добиваясь топорности шуток, реплик, диалогов. В фильме «Дон Кихот» старый шут говорит Дон Кихоту, которого метят на роль нового шута при дворе герцога, насчет репертуара, который ныне дозволен:

      «Новых шуток нет на свете.

      Есть шутки о желудке,

      есть намеки на пороки.

      И есть дерзости насчет женской мерзости. И все».

      Когда же в инстанции поступали странные сказки Шварца, в которых появились новые шутки, блистательные тексты тщательно очищались, обрезались и вываривались, как запеканка

Скачать книгу