Скачать книгу

камер. Хорошо также побитие камнями, только не по иудейской (один большой со скалы на голову), а по исламской модели (много-много маленьких-ровненьких и со всех сторон) … Нет, человек я мирный и незлобивый, нужны радикальные средства, чтобы вывести меня из равновесия, но когда речь заходит об архивах, я становлюсь зверем. В такие минуты мне хочется выть, рычать и кусаться от осознания собственного бессилия.

      Архивы – это одна из немногих реальных ценностей, что остались в моем мире. Последняя паутинная ниточка, соединяющая полоумное настоящее со светлым прошлым. Я заложил бы душу дьяволу за возможность отменить этот сволочной приказ, вывезти отсюда к себе домой, любым иным мыслимым и немыслимым способом уберечь эти сокровища. Бога я тоже просил – полгода тому назад, на пороге тихо склеившей ласты библиотеки, о которой не пожалел никто из власть предержащей мрази, а я жалел, потому что в этой библиотеке прошло мое детство, была она через дорогу от квартиры моих родителей, сюда можно было прийти после школы и в выходные, здесь я читал «Уральский следопыт» и «Вестник древней истории», здесь листал «Большую советскую энциклопедию» и вырезал безопасным лезвием голых негритянок из первого тома «Африки». Бог меня не услышал, и теперь там сберкасса… И дьявол, и бог оставались не более чем абстрактными нравственными категориями, апеллировать к которым можно было сколько заблагорассудится, но без особенного результата. Что высшим силам за дело до каких-то там архивов? Они там, у себя, и слов-то таких не знают. Хотя, конечно, говорят же – «небесная канцелярия». Но какие у ангелов могут быть архивы? Зачем?! Иное дело – я…

      Мне стоило невероятных усилий вообще проникнуть сюда – до того, как приговор будет приведен в исполнение и все эти тонны пожелтевшей, отрухлявевшей, ломкой бумаги сгорят где-то на вонючей городской свалке. Мне стоило это еще и мзды в три червонца вахтеру, а подобная сумма по нашим гуманным законам уже толковалась как взятка и грозила обернуться несколькими годами труда во исправление, причем обоим участникам криминальной сделки. Ишь, чего удумали – архивы коммуниздить!.. Правда, информацию о злодеянии я извлек, как это водится, случайно – краем уха, в пельменной, и хотя бы это ничего мне не стоило.

      Так или иначе, мне отпущено было два часа на разграбление и вынос такого количества бумаги, какое могло бы уместиться в двух немецких болоньевых сумках. Я стоял на пороге пыльного полуподвала, сильно напоминавшего морг, перед уходящими в темноту грубо сколоченными стеллажами. Это и был морг. Умершие документы, зверски убитые книги, приговоренная и казненная периодика. Чьи-то ненаписанные диссертации и монографии. Несостоявшиеся открытия. Невзорвавшиеся сенсации. Трупы истории нашей, никому не нужные, полуистлевшие, обреченно дожидавшиеся своего крематория.

      Я истекал ненавистью и не знал, с чего начать. Разумнее всего было бы зажмуриться и хапать все, что подвернется, до полной загрузки…

      … Говорят, в Ленинграде[1] есть камера, куда в первые часы славной нашей революции победивший пролетариат по указанию Луначарского[2] сволок награбленные из самых богатых частных собраний книги и документы, а потом закачал ядовитый газ. Не то для консервации, не то дабы непосвященные не потырили. С тех пор примерно раз в год туда входит человек в противогазе и хватает первое попавшееся. И это «первое попавшееся» обычно оказывается открытием…

      Может, легенда. И даже скорее всего. Но уж очень похоже на правду. Если даже в полуподвале паршивой, никому не нужной конторы, каких тыщи в нашем городишке, можно найти такой архив! И если принять во внимание, что означенная контора – так и хочется сказать «контра»! – решила спалить его с тем, чтобы расчистить место для своих паршивых, никому на хрен не нужных отчетов и ведомостей.

      Я сделал первый робкий шаг и увидел крысу. Тварь сидела на пыльной стопке журналов и глядела на меня, как хозяйка на незваного гостя. Того самого, который хуже татарина. «С-сука», – сказал я. Крыса нехотя оставила свой пост – бумаги посыпались с оглушительным шорохом – и почему-то задом упятилась за стеллажи. Хлопья взбаламученной пыли плясали в столбе желтого прыгающего света от моего нагрудного фонаря. Невольно подумалось: может быть, она решила подкрасться сзади и вспрыгнуть мне на загривок. Или просто ушла за подмогой. Было бы неприятно, если бы таковая подмога здесь нашлась. И было бы странно, если бы таковой подмоги не сыскалось.

      Я протянул руку и хапнул верхний журнал из стопки. Это был «Губернский вестник» за 1881 год. Год, когда террористы-народовольцы с восьмой примерно попытки достали-таки государя-императора Александра Николаевича[3]. Не все же американцам стрелять своих президентов… Я сморгнул слезу и хапнул еще. Полная безнадега. Я мог бы унести эту подшивку. Я мог бы унести ту подшивку, что лежала под ней, и прошитые тесьмой протоколы с державным гербом, что валялись рядом, сброшенные крысой при отступлении, и неясного содержания томики в толстых переплетах под мрамор. Но всего мне не унести никогда. Обнаружился бы факт хищения: как же так, только собрались все пожечь, и на тебе – сбондили! И вахтер под угрозой пытки либо даже легкого шантажа увольнением от синекуры, мог с чистой душой сдать меня

Скачать книгу


<p>1</p>

Ленинград – название г. Санкт-Петербург в 1924–1991 гг. Назван в честь Владимира Ильича Ленина (Ульянов, 1870–1924), знаменитого российского политического деятеля, одного из создателей большевистско-коммунистической партии, первого председателя Совета народных комиссаров (правительства), который пришел к власти в России в результате военного переворота в 1917 г. (здесь и далее – примечания автора).

<p>2</p>

Анатолий Васильевич Луначарский (1875–1933) – российский политический деятель, писатель, искусствовед. Нарком просвещения в коммунистическом правительстве В. И. Ленина. Идеолог и апологет т. наз. «марксистско-ленинской» эстетики.

<p>3</p>

Александр II (1818–1881) – российский император в 1855–1881 гг. Проводил умеренные буржуазные реформы, в 1861 г. отменил крепостное право. Погиб от рук боевиков экстремистской организации «Народная воля».