ТОП просматриваемых книг сайта:
Время красного дракона. Владилен Машковцев
Читать онлайн.Название Время красного дракона
Год выпуска 1991
isbn 978-5-4484-8592-3
Автор произведения Владилен Машковцев
Серия Урал-батюшка
Издательство ВЕЧЕ
– Ты можешь, Трубочист, доказать мне, что материя не первична? И не философским словоблудием, а одним кратким примером? И четкой пирамидой логики!
– Пожалуйста! Способность атома железа присоединять к себе два или три атома кислорода у вас называется валентностью. И это свойство материи не вторично. Частица и поле единовременны. А поле как возможность соединения – не материя, а запрограммированность. Без этого в мире господствовал бы хаос, не было бы и жизни. Сознание не вторично, это всего лишь результат запрограммированных соединений.
– С этим можно и согласиться.
– Но при этом рушится постулат о первичности материи.
– Черт с ним!
– Сознание и речь – не высшая ступень бытия. Высшая категория – дух, душа. Сознание является частью духа, его ничтожной долей. А душа – это и ощущение тела, и причастность к вечности, и вера, и энергетический сгусток, способный отделяться от оболочки.
– По-моему, я уже и раньше соглашался с этим…
– Люди часто теряют и губят свои души. Души с вашей планеты похищаются обитателями Черной звезды. Они транспортируют их по своей астротрубе десятками и сотнями тысяч.
– Для чего им нужны наши души?
– Каждая душа состоит примерно из восемнадцати миллиардов бионов. Обитатели Черной звезды не воспроизводят сами эти частицы. И они давно бы погибли, вымерли – без подпитки вашими бионами. Мы, танаитяне, прилетели к вам, чтобы предупредить вас об опасности. Бесы с Черной звезды всесильны только над душами, которые не защищены верой, опалены черным огнем зависти, братоубийства, ненависти, лжи…
Порошин рассмеялся:
– Ха-ха! Не так уж ты и загадочен, Трубочист! Может быть, материя не первична. Ты меня давно в этом убедил. Но человек и не живет этой проблемой. Согласен и в том, что дух выше сознания. Еще раз подтверждаю: вполне можно представить душу энергетическим сгустком, способным отделиться от тела. Но ведь все остальное у тебя – нечто среднее между ахинеей и околонаучной фантастикой. И не так уж безобидно все это звучит. Черный огонь зависти, братоубийства, безбожия разжигают, разумеется, коммунисты. Нет, родной мой Трубочист, не зря тебя пытались уморить в концлагере. Ты изощренный антисоветчик, контра. И напрасно ты рядишься в одежды чудака, фантазера, полупомешанного.
Трубочист съехидничал:
– Вы советуете мне, Аркадий Иванович, явиться в НКВД с повинной?
– Я советую тебе, Трубочист, ни с кем не говорить на эти темы. Тебя ведь схватят и расстреляют. А мне тебя жалко. Есть в тебе что-то интересное, притягательное. И нельзя тебе квартировать у Гейнемана. Мишку за связь с тобой могут замести. Ты уж пожалей моего товарища.
– Тогда и вам, Аркадий Иванович, опасно со мной якшаться: заметут.
– Меня, Трубочист мой дорогой, не заметут. Я сам – из тех, кто заметает. Шевельну пальцем – и ты исчезнешь!
Гейнеман вошел в больничную палату боком, с охапкой кульков и свертков, он услышал последнюю фразу Порошина и сразу отреагировал:
– Чего расхвастался? «Шевельну