LITMIR.BIZ

      Оставив Веронику в комнате паковать вещи, Максимов спустился вниз, чтобы расплатиться с хозяином трактира. Тот сидел на кухне и выглядел изрядно напуганным. Максимов сунул ему несколько монет и знаками пояснил, что уезжает вместе с господином в черных одеждах. Был уверен, что трактирщик несказанно обрадуется – он ведь уже неоднократно намекал, что присутствие холерной больной наносит ущерб его заведению.

      Однако болван, который целую неделю притворялся, будто не знает ни одного приличного языка, бегло затараторил на ломаном русском:

      – Гашпадин жнай, ш кем ехай? Это граф Рэу, повашему «жлой»…

      То, что трактирщик заговорил по-русски, Максимова не удивило. Валахия уже больше года находилась под объединенным протекторатом России и Турции, фактическое руководство краем осуществлял полномочный комиссар, присланный из свиты его величества императора Николая Первого, поэтому здешние обитатели стали быстро приспосабливаться к новым реалиям.

      – Что ты болтаешь? – нахмурился Максимов. – Какой Рэу?

      – Гашпадин не жнай? О, у него многие имена! Это штрашный! Как шатана… Ешли гашпадин – добрый хриштиан, гашпадин не ехай ш ним!

      Нельзя сказать, что Максимов был в восторге от своего нового знакомого. Дело даже не в том, что граф Ингерас внушал ему страх своим видом – Максимов был не из робких, и подобный маскарад его не пугал. Куда больше ему не нравилось поведение графа. Менторский тон, барская снисходительность, дурацкий розыгрыш с якобы отравленными иглами – все это выводило из себя. Очень хотелось поставить зарвавшегося шута на место, показать ему, что он имеет дело с человеком как минимум равным себе. Однако Максимов изо всех сил сдерживался: он помнил, что Ингерас взялся лечить Аниту, и уже за одно это можно было стерпеть любые выходки.

      Он с помощью безмолвного Йонуца закрепил свой багаж на крыше кареты. Переговаривались исключительно жестами. Йонуц, как объяснил граф, онемел еще в детстве, поэтому ждать от него членораздельных слов было бесполезно. Аниту закутали в одеяло и уложили на скамью, с ней села Вероника, пристроила голову госпожи у себя на коленях. Максимов уселся напротив. Сквозь одежду он ощущал холод, исходящий от сидящего бок о бок с ним графа, точно это был не живой человек, а мраморная статуя. Впрочем, подобное ощущение могло быть плодом разыгравшейся фантазии.

      Ехали не два часа и не три, а без малого пять. Максимову мнилось, что не может быть на свете ничего хуже деревенской дороги, но, когда карета свернула в лес, они угодили в настоящую трясину. Лошади, уж на что крепкие, выбились из сил, выволакивая ноги из густого киселя. Раза четыре

Скачать книгу