Скачать книгу

своей очереди. – Принимайте, мужики. По описи.

      – Антон Хантер – один, – подал голос арестованный.

      – Поговорим еще, – буркнул Брагин, добавил: – Не здесь, ясно. Давайте, мужики, время дорого.

      – Не терпится? – вырвалось у Нечваля.

      – Начальство. – Чернявый развел руками, после хлопнул себя легонько по затылку. – Самим бы сдать скорее. А! – Брагин махнул рукой. – Сам же такой, майор.

      Тем временем опера́ вывели арестованного в проход. Не зная, нужна ли какая-то особая церемония, Нечваль просто протянул Брагину ключ от наручников. Тот подбросил его на ладони, сунул в тот же карман, где лежало удостоверение.

      – Пошли теперь к нам в тюрьму, Антоша.

      Один из сопровождающих Брагина подтолкнул Хантера в спину. Тот, не оглядываясь, двинулся на выход, и мужчины сразу перестроились так, чтобы держаться от него по обе стороны.

      – Ну, все, закончили. – Чернявый снова развел руками. – Теперь так, майор: мы в первой машине, она уже на бетонке. Вы за нами, транспорт есть. Выдвигаемся к нам, вся бюрократия там же. Потом, – он подмигнул, – товарищеский завтрак.

      Нечваль машинально взглянул на часы.

      – А, правильно! – быстро исправился Брагин. – Пока доберемся, пока туда-сюда, уже обед. Но – товарищеский. Плавно переходящий в дружеский. Не прощаюсь.

      Москвич повернулся и пошел следом за своими, которые только что покинули салон.

      Нечваль сунул руку в карман куртки. Как обычно, пачка сигарет была почти пустой – он уже давно привык не обращать на это внимания, зная, что можно угоститься у коллег. Чтобы сигареты были у него всегда, майор должен был покупать сразу блок, рассовывать пачки по карманам и ходить, весь топорщась. Ненавидя себя за то, что сейчас собирается сделать, понимая, что подает нежелательный пример пораженческого поведения, Нечваль все-таки вынул из своего кармана мятую пачку, громко позвал:

      – Майор!

      Чернявый москвич обернулся. Нечваль демонстративно помахал своей жалкой пачкой.

      – Сигаретку хоть дай.

      Тот ухмыльнулся, верно истолковав это самое «хоть», достал из другого кармана почти полную пачку, хотел кинуть, даже замахнулся, но потом передумал, сделал несколько шагов к нему, передал. Нечваль посмотрел на название: «Тройка», в Киеве таких нет. Сразу вспомнилось дворовое «Сам пьянел от того, как курила ты «Тройку» с золотым на конце ободком»[2], достал одну из пачки, глянул – верно, золотая каемочка…

      А потом, когда московский коллега уже покинул самолет, смял пачку, раздраженно кинул себе под ноги, не обращая внимания на недовольный взгляд стюардессы. Снова взглянул на часы – а ведь всего за пять минут управились.

      Жестом велев своим операм идти на выход, Нечваль пошел первым. Как только ступил на трап, сразу ощутил холод мартовского шереметьевского ветра, поежился, отметив, что в Киеве все-таки теплее. Увидел, как быстро отъезжал черный БМВ, повертел головой, другой машины

Скачать книгу


<p>2</p>

Строчка из стихотворения Юза Алешковского «Окурочек» (1962), ставшего впоследствии народной песней, классикой так называемой «лагерной лирики».