LITMIR.BIZ

      Кстати, Разбаша «открыли» мы с Малкиным: он был нашим монтажёром, причём замечательным, очень хорошо знал английский язык. И когда мы монтировали сюжеты из зарубежных новостей для «Взгляда», он нам их переводил. А потом, по-моему, стал и режиссёром этой рубрики («Дословный перевод»).

      – Какой ТВ-проект можно считать нынешним аналогом «Взгляда»?

      – Может быть, «Времечеко», которое производилось нашей компанией «Авторское телевидение». Конечно, оно было в другом времени, в другом формате, для другого, более простого зрителя, но оно повторило феномен «Взгляда», то есть стало больше, чем просто программа. Потом оно стало не то, что невостребованным, а не нужным в силу своей все возраставшей опасной власти. И его тоже закрыли. Как «Взгляд». Нет передачи – нет проблемы.

      – Доводилось сравнивать «Взгляд» и «До и после полуночи» Владимира Молчанова?

      – Тогда все сравнивали эти две программы, ревниво следили за степенью их влияния и популярности. «До и после» – это прежде всего Молчанов, с его тогдашним непокорным декадентским изломом, манерностью и «художественным» отношением к реальности.

      И если программа Молчанова «по-над жизнью», то «Взгляд» – это энергетика, доведённая до абсолюта журналистская наглость-настырность. Но и тот, и другой формат все-таки чуть «понарошные», чуть снобистские. Что не умаляет их достоинства.

      – Какой версии убийства Влада Листьева отдаете предпочтение?

      – «Отдавать предпочтение» какой-либо версии убийства как-то странно… Я хорошо помню тот день, и он описан в моём дневнике очень подробно и эмоционально: мы все были слишком рядом, чтобы не отнестись к этому, как к личной трагедии.

      90-ые годы – странные и страшные. И то, что происходило вокруг, вызывало у меня примерно такую же реакцию, как у героини михалковской «Рабы любви» – «Вы, звери, господа!». Стресс мой после того жуткого весеннего дня, когда не стало Влада, долго не проходил.

      – Верили в искренность и пассионарность журналистов тогда, в конце 80-х?

      – Что касается искренности, то о себе могу сказать, что она была настоящая, детская, ощущением того, что мы делаем какое-то очень большое общее дело. И, спустя 30 лет, считаю, что мы и, правда, кое-что для нового сознания-осознания людей делали.

      А пассионарность, т.е. непреодолимое желание изменить жизнь, жертвовать во имя высоких целей, она тоже была. Таким в то время (подчёркиваю – В ТО ВРЕМЯ!) был мой хороший приятель и совершенно безбашенный храбрец журналист Юрий Щекочихин.

      Щекочихин, 1989

      – Вы с Малкиным не на всех юбилейных торжествах «Взгляда» бываете. Игнорируете или не приглашают «родителей» проекта?

      – Я, например, не прихожу, потому что меня не зовут. А один раз позвали (ещё при Разбаше), но каждый там славил себя, и оказалось, что все «несли бревно». В какой-то момент Андрей

Скачать книгу