Венеция. Пандемиозо - Евгений Петропавловский

Скачать книгу

вот, прибыть-то мы прибыли, но с этого всё и началось. Не зря говорится в итальянской пословице: accade spesso quello che non ci si aspetta – бывает нередко и такое, чего никак не ждёшь.

      Я бы назвал дальнейшее незабываемыми приключениями, этаким предапокалиптическим бурлеском. Однако четверо моих спутников не согласны с вышеупомянутой дефиницией. Они предпочли назвать это глубокой задницей. Да и ладно: пусть пишут мемуары и оспаривают. А я остаюсь в своём авторском праве.

      Впрочем, уже не сегодня.

      Может быть, даже не завтра.

      Продолжу свои полунеобязательные пролегомены, когда вернётся драйв. А сегодня устал колошматить пальцами по клаве, да и ночь на дворе. Пойду нацежу себе из бочонка стаканчик агуарденте (это моральный трофей из совсем другого путешествия, о нём как-нибудь в следующий раз, если дойдёт черёд): торопиться мне некуда, я ведь на двухнедельном карантине. Минздрав предписал самоизолироваться по месту жительства всем, кто вернулся из «красной зоны» (на сегодняшний момент области Венето и Ломбардия как раз там и обретаются). Привычное дело, я всю свою сознательную жизнь самоизолируюсь; двумя неделями больше, двумя неделями меньше – фигня вопрос: скоро по всему земному шару расползётся «красная зона» пандемии.

      Если на то пошло, пятнадцать литров агуарденте – нормальный запас, это вам не гречку по супермаркетам хабарить. Продержусь.

      Обезлюдевшая Венеция, отпечатавшаяся на глазной сетчатке, вполне того стоит.

      Пролог-2

      Начну сначала, дабы не топорщить события поперёк бритвы Оккама.

      …Венецией я грезил несколько месяцев. Порой по-бродски пытался вообразить, как «скрипичные грифы гондол покачиваются, издавая вразнобой тишину». Или по-брюсовски представлял, как «в топи илистой лагуны встали белые дворцы» – и погружался в разновозможные варианты минувшего, где ростки бессчётных персонажей густо проклёвывались сквозь элементы расслаивавшегося в моём сознании топоса – одушевляли, безудержно заполняли, а скоро и напрочь заслоняли его собой… Или просто томился, и тогда мой душевный вектор по-вертински устремлялся к слабо укоренённым в реальности фантазиям:

      Скоро будет весна. И Венеции юные скрипки

      Распоют Вашу грусть, растанцуют тоску и печаль…

      Со временем мне даже стало понятно пастернаковское наваждение, по следам которого поэт написал вот это, высотно-дальнозоркое, исполненное субъективного символизма:

      Я был разбужен спозаранку

      Щелчком оконного стекла.

      Размокшей каменной баранкой

      В воде Венеция плыла…

      Но главным всё-таки было погружение в историю. В трудноохватное и необъяснимо манящее прошлое, о котором Виктор Гюго рассказывал устами героя пьесы «Анжело, тиран Падуанский»:

      «…Венеция – это государственная инквизиция, это Совет Десяти. О, Совет Десяти! Будем говорить о нём тихо: он, может быть, где-то

Скачать книгу