ТОП просматриваемых книг сайта:
Смерть в баре. Найо Марш
Читать онлайн.
– Мой великовозрастный старший брат, между нами, не великого ума человек, в один прекрасный день возомнил себя актером и режиссером в одном лице и поставил ее на любительской сцене. Сам он, понятное дело, играл главного героя, а мне, семилетнему сопляку, доверил роль совсем маленького мальчика, который, насколько я помню, по ходу действия постоянно хныкал и задавал один и тот же вопрос: «Папа, почему мамочка такая бледная?» И чуть позже: «Она что – ушла от нас, да? И куда?»
– Мы, когда заново ставили «Глупую ошибку», роль малыша и эти вопросы выбросили, – заметил Пэриш. – Уж больно глупым нам все это показалось.
– И правильно сделали. Но в пьесе, как ты знаешь, главная интрига заключалась в том, что папа при посредстве домоправительницы отравил маму, а потом отравился сам. Я на протяжении многих лет помнил реплики всех персонажей чуть ли не дословно и сотрясался от ужаса, когда они по ночам эхом отзывались у меня в ушах. Более того, эта вещь так меня напугала, что я постоянно мыл за всеми посуду. Опасался, что наша экономка мисс Тобин подбросит отраву кому-нибудь из домашних в чай или кофе. Более того, пил кофе или чай лишь после того, как мисс Тобин подносила свою чашку к губам. Такие дела… И хотя с тех пор прошло много лет, я всякий раз вздрагиваю, слыша слова «яд» или «отрава». Это не говоря уж о том, что по десять раз читаю наклейки и ярлычки на флаконах с лекарствами, а потом еще заглядываю в медицинский словарь. Странно, не правда ли?
– А в словарь-то зачем лазаешь? – спросил Пэриш, подмигнув Уочмену.
– Как зачем? Чтобы убедиться, что лекарство не содержит ядовитых веществ. Что тут непонятного? – удивился Кьюбитт.
Уочмен с любопытством посмотрел на приятеля.
– Похоже, у тебя действительно какой-то психосоматический синдром, – решил он. – Но я, честно говоря, в таких вещах плохо разбираюсь.
– А надо бы, – заметил Пэриш. – Ты, к примеру, если порежешь палец, белее стенки становишься. Сам же говорил, что однажды, когда у тебя брали кровь на анализ, даже в обморок упал. Что это, если не фобия? И ничем она от проблемы Нормана не отличается.
– Не совсем так, – возразил Уочмен. – Многие люди боятся вида собственной крови. А вот патологическая боязнь отравления встречается довольно редко. Но мне интересно другое: зачем Норман все это нам рассказал? Неужели детские страхи до сих пор так сильно на него действуют, что он не может позволить мне закончить историю об отравлении цианидом?
Кьюбитт одним глотком допил пиво, поставил кружку на стол и проворчал:
– Черт с тобой. Рассказывай свою кошмарную историю. Я потерплю.
– Ну и хорошо… А дело заключалось в том, что я присутствовал при вскрытии той самой особы женского пола, о которой упомянул выше. Ну так вот: когда ей взрезали брюшную полость, я тоже упал в обморок. Но не от вида крови, а от воздействия паров цианида. И патологоанатом сказал мне тогда, что у меня ярко выраженная идиосинкразия на это вещество. Между прочим, после