Последний закон Ньютона - Владимир Перцов

Скачать книгу

терпел, ибо так нужно было для пущего счета неблагодарному человечеству. Как у поэта:

      Мимо ходят какие-то люди,

      Каждый весел, доволен и сыт.

      Ничего им поэт не забудет,

      Ничего им поэт не простит!

      Помнится, была среди тех поэтов одна девушка, поэтесса, какая-то горькая и ужасно курящая. Она всегда была в ореоле выпускаемого табачного дыма, и невозможно было разглядеть, красивая она или просто пьет, не закусывая? Она тоже приносила портвейн и тоже подавала из дыма свой неокрепший поэтический голос. Выпив за знакомство, поэты читали заунывные неразборчивые стихи. Потом играли в игру «балда», на которую тогда подсела кофейная интеллигенция. Курили. Снова читали, играли в «балду» и снова курили. В промежутках пили портвейн и снова читали, забывая, что это уже читано, поскольку пили без закуски. Где-то через час или через месяц некоторые мистически исчезали; на освободившееся место приходили новые, им показывали, куда ставить принесенные бутылки; говорили остальным: «Знакомьтесь, это… Как тебя зовут? Леня?.. Это Леня, тоже поэт».

      Помнится, за год поэтических будней контингент поэтов вокруг столика обновился трижды. Своим ходом исчезла и загадочная поэтесса. В последний раз автор видел ее у входа в рынок; она была в мятом плаще и полуподпольно продавала сахарную вату, как бы с нижнего яруса. Она в тот момент не курила, и автор смог наконец рассмотреть, какое у нее лицо на свежем воздухе. Лицо было обыкновенное, а под глазом синел большой и темный синяк.

      Неисповедимы пути твои, Поэзия!

      А между прочим, все начиналось как раз наоборот. Сначала автор именно любил человечество. Буквально сызмала. Любил и не требовал, что характерно, взаимности. Может, потому, что мечтал это человечество спасти, по-детски чуя, что человечеству грозит опасность, и ждал случая, чтобы прикрыть его от ледяного дыхания гибели. Да, где-то так… Спасти и встать в стороне. Скромно застыть на бульваре в бронзе. Он даже видел, как это будет, особенно насчет бронзы. Но время шло, а дело не двигалось. В основном не подворачивалось приличной опасности; а когда нависала опасность – над автором самим нависала годовая «двойка» по алгебре. Тем не менее автор находился в состоянии постоянной готовности к подвигу и ложился спать, практически не раздеваясь. Но планета как-то вяло готовилась к предстоящему акту. Наоборот, человечество спешило мимо, толкалось в аптеке, пело с эстрады; влюблялось в другого, гораздо менее достойного. В конце концов, – вульгарно обманывало на сдаче! И так было долго, пока на автора не нашло озарение: человечество не надо любить, а нужно его не любить, раз оно так! Как раз тогда в моду вошли тяжелые мизантропические стихи, которые читались под разлив и с подвывом. Автор тоже включился в это дело, чувствуя, что сильно припоздал; торопливо слагал стихи, пробовал читать их, тоже посильно подвывая. Завидуя одному тоже поэту, который читал свои стихи с таким воем, что повергал народ в прах. Которого хвалили не столько за стихи, сколько за то, что сами уцелели. У автора же подвывать

Скачать книгу