Скачать книгу

к давешней тумбе на углу. Тот, что шёл впереди, поставил на тротуар ведро с кистями, содрал с тумбы прикрывающие её рогожи, с натугой поднял плетёный короб и пропихнул его в большую дыру в боку тумбы. Серёжа обратил внимание, что мастеровой обращается со своей ношей необычайно осторожно. Второй, высокий, с журавлиными ногами, волокущий лестницу-стремянку, едва не задел прохожего – полного усатого господина в рединготе и чёрной, как сажа, шляпе-котелке, буркнул что-то извинительное и потянул из кармана конец бечёвки. Обиженный господин попятился, пробурчал брюзгливо: «Развели безобразие, а ведь тут государь император ездит! И куда только смотрят градоначальник с полицмейстером? И в подтверждение своих слов махнул рукой вдоль Екатерининской набережной.

      Серёжа повернулся – со стороны Конюшенной площади приближался царский кортеж. Это был так называемый малый выезд – шестёрка лейб-конвойцев и закрытый возок. Городовые уже суетились, расчищая дорогу, взлетали зонтики, шляпки, картузы, неслись приветственные возгласы. Серёжа собрался, было, увлечь спутницу в сторону, освобождая проезд – и встретился взглядом с долговязым мастеровым.

      Он узнал его сразу – тот самый студент-правовед из трактира на Измайловских линиях, заподозривший в Серёже филёра; «чижик-пыжик», осмелившийся нагрубить Нине в гельсингфорсской кофейне и потом едва-едва не сцепившийся с Серёжей в поединке в заснеженной подворотне.

      Но что он делает здесь, в фартуке мастерового? Почему сменил тросточку, скрывающую смертоносный клинок, на ведёрко с извёсткой? Серёжа оглянулся на спутницу. Лицо Нины вдруг заострилось, сделалось жёстким – она тоже узнала недоброго знакомого.

      Кортеж, тем временем, приближался. Господин, возмущавшийся беспорядком, устроенным мастеровыми, бочком попятился чугунному парапету – рука приподнимает в приветственном жесте котелок, круглая, усатая физиономия расплывается в приветственной улыбке. Городовой одной рукой он берёт под козырёк, другой задвигает за спину не в меру шустрого сорванца в гимназической рубахе. Конвойцы по двое поворачивают, огибая тумбу, ещё миг – и копыта гнедых коней зацокают по брусчатке Невского.

      Долговязый правовед (это он, конечно, сомнений быть не может) замер в неестественной позе, будто перекошенный на левый бок. Глаза прикованы к Серёже, губы что-то неслышно шепчут. Вот он попятился, бросил взгляд на царский возок – и неожиданно пустился наутёк, оскальзываясь на своих ногах-ходулях. Стремянка со стуком полетела в сторону, задребезжало ведёрко, расплёскивая по мостовой здоровенную белую кляксу.

      Позже, когда Серёжу подробно расспрашивали о трагических обстоятельствах этого дня, он так и не смог ответить: почему заорал во весь голос: «Держи! Стой, каналья!» и кинулся следом. В спину ему ввинтился свисток не растерявшегося городового, ударили тревожные крики столпившихся обывателей, злобный визг конвойских жеребцов. От раскуроченной тумбы змеилась, разматываясь из кармана фальшивого мастерового, тонкая бечёвка, из тех, какой в лавках завязывают

Скачать книгу