LITMIR.BIZ

      По спине поползли мурашки: белый небосвод с разъеденными жёлтыми краями? А герой что там делает? И что за рифмы: краями-руками, небосвод-перевод. Это шутка такая?

      Я обернулся к залу. Не может быть, что это слышу только я, другие тоже должны слышать, потому что… потому что, это как минимум громко. И совершенно безграмотно! Такое нельзя декламировать ни со сцены, ни в малых залах, ни даже в грязных подворотнях. Почему никто не топает ногами? Ладно я, человек новый и незнакомый с местными правилами должен проявить поначалу такт, но сидящие здесь люди – они просто обязаны хотя бы возмутиться… Нет?

      Я посмотрел на Геннадия Григорьевича. Предупреждая мой вопрос, Арбатов поднёс палец к губам: тихо. Хорошо, не буду, скажите только… И тут все зааплодировали. Все – значит я тоже. Я не сразу поверил в это, потому что такому аплодировать нельзя, но нет, стадный инстинкт поборол разум и сработал на автомате. Мне стало стыдно. Я опустил голову и больше не пытался что-либо сказать.

      Собрание продлилось часа два. Выступили ещё несколько человек, кто со стихами, кто с прозой, и лучше бы я ничего этого не слышал. Каждое выступление горячо и долго обсуждали, искали ошибки, соответствие теме. Не хочу сказать, что всё было очень плохо, нет, но безыскусно и однообразно – факт. Под конец выступила ведущая, видимо, решила удивить присутствующих своим творчеством. Я не особо вслушивался в то, что она читала, пока не начал ловить себя на мысли, что читаемый текст ложится на оскорблённую душу… бальзамом. Речь в рассказе шла о собаке; тема не новая и порядком избитая, но подишь ты… Я выпрямился, подался вперёд. Слова текли плавно…