LITMIR.BIZ

Скачать книгу

почтой, любезный доктор. Наблюдаете плохо; отстаете. Наденьте очки. Не до капризов мне теперь; вас дурачить, себя дурачить… куда как весело! – А что до независимости… Мсье Вольдемар, – прибавила вдруг Зинаида и топнула ножкой, – не делайте меланхолической физиономии. Я терпеть не могу, когда обо мне сожалеют. – Она быстро удалилась.

      – Вредна, вредна вам здешняя атмосфера, молодой человек, – еще раз сказал мне Лушин.

      XI

      Вечером того же дня собрались у Засекиных обычные гости; я был в их числе.

      Разговор зашел о поэме Майданова; Зинаида чистосердечно ее хвалила.

      – Но знаете ли что? – сказала она ему, – если б я была поэтом, я бы другие брала сюжеты. Может быть, все это вздор, но мне иногда приходят в голову странные мысли, особенно когда я не сплю, перед утром, когда небо начинает становиться и розовым и серым. Я бы, например… Вы не будете надо мной смеяться?

      – Нет! нет! – воскликнули мы все в один голос.

      – Я бы представила, – продолжала она, скрестив руки на груди и устремив глаза в сторону, – целое общество молодых девушек, ночью, в большой лодке – на тихой реке. Луна светит, а они все в белом и в венках из белых цветов, и поют, знаете, что-нибудь вроде гимна.

      – Понимаю, понимаю, продолжайте, – значительно и мечтательно промолвил Майданов.

      – Вдруг – шум, хохот, факелы, бубны на берегу… Это толпа вакханок бежит с песнями, с криком. Уж тут ваше дело нарисовать картину, господин поэт… только я бы хотела, чтобы факелы были красны и очень бы дымились и чтобы глаза у вакханок блестели под венками, а венки должны быть темные. Не забудьте также тигровых кож и чаш – и золота, много золота.

      – Где же должно быть золото? – спросил Майданов, откидывая назад свои плоские волосы и расширяя ноздри.

      – Где? На плечах, на руках, на ногах, везде. Говорят, в древности женщины золотые кольца носили на щиколотках. Вакханки зовут к себе девушек в лодке. Девушки перестали петь свой гимн – они не могут его продолжать, – но они не шевелятся: река подносит их к берегу. И вот вдруг одна из них тихо поднимается… Это надо хорошо описать: как она тихо встает при лунном свете и как ее подруги пугаются… Она перешагнула край лодки, вакханки ее окружили, умчали в ночь, в темноту… Представьте тут дым клубами, и все смешалось. Только слышится их визг, да венок ее остался на берегу.

      Зинаида умолкла. («О! она полюбила!» – подумал я опять.)

      – И только? – спросил Майданов.

      – Только, – отвечала она.

      – Это не может быть сюжетом для целой поэмы, – важно заметил он, – но для лирического стихотворения я вашей мыслию воспользуюсь.

      – В романтическом роде? – спросил Малевский.

      – Конечно, в романтическом роде, байроновском.

      – А по-моему, Гюго лучше Байрона, – небрежно промолвил молодой граф, – интереснее.

      – Гюго – писатель первоклассный, – возразил Майданов, – и мой приятель Тонкошеев, в своем испанском романе «Эль-Тровадор»…

      – Ах, это та книга с опрокинутыми вопросительными знаками? –

Скачать книгу