LITMIR.BIZ

      – Алиса Бруновна, почему родители вас назвали Алисой? Тогда это ведь было достаточно редкое имя?

      – Да. Тогда даже книжка Кэрролла «Алиса в стране чудес» не была переведена. Это папа придумал. Не знаю, что пришло ему в голову. У мамы были совсем другие намерения – она хотела назвать меня Наташей. На что бабушка и папа сказали: «Что же ты создаешь девочке такую странную кашу – Наталья Бруновна Фрейндлих». В результате меня и назвали Алисой.

      – Детство часто вспоминаете? Какие у вас самые яркие воспоминания?

      – Они, конечно, фрагментарные. Помню, болела скарлатиной и была вынуждена сидеть дома. Бабушка обычно брала меня с собой в булочную и покупала мне пирожное. А тут я проснулась утром – бабушка уже ушла. Я поставила табуретку к двери, открыла задвижку и прямо в ночной рубашке побежала за бабушкой. А надо было перейти 3–4 дороги. Когда я бабушку нашла, мне сильно попало. Тогда были такие времена – пока меня не было дома, дверь была нараспашку и никто не зашел.

      А еще помню, когда папа приходил с репетиции, обязательно ложился днем поспать. Для него дневной сон был как «Отче наш», для того чтобы создать себе после утренней репетиции перед вечерним спектаклем иллюзию нового дня. Папа и мне эту необходимость передал. И вот однажды он прилег и оставил меня совершенно одну – бабушка чем-то занималась, мама ушла на работу. Я долго ходила вокруг него кругами, не давая заснуть. И когда он наконец задремал, карандашом ткнула ему в глаз. Хотела таким садистским образом разбудить его. Была за это выпорота и поставлена за печку в угол. Помню, будто это было вчера.

      – Есть ностальгия по тому времени?

      – Я не помню настолько то время, чтобы судить о нем с тех позиций, с которых я сужу сегодня. Это же было до войны.

      – Когда вы росли, кто был велик для вас?

      – В самой юности я была в упоении от Марии Бабановой. Причем в первую очередь от элегичности ее голоса. В нем для меня была какая-то музыка, предмет для подражания. Я меньше видела ее на сцене, чем слышала по радио. Рисовала себе ее облик и представляла, что она в это время делает на сцене. Когда появилась картина «Дорога» в 60-х годах, я влюбилась в Джульетту Мазину.