LITMIR.BIZ

Скачать книгу

нет, – ответила дама, – я ничего не имею против того, чтобы вы оставались здесь.

      – Вы слишком добры, – сказал я, отвешивая глубокий поклон.

      Наступило молчание. Я воспользовался им и задал вопрос, вертевшийся у меня на языке:

      – Я полагал, сударыня, что имею честь говорить с… с…

      – Хозяйкой этой гостиницы, – спокойно докончила за меня дама. – Я зашла только узнать, как вы себя чувствуете; надеюсь, вам здесь удобно жить?

      «Довольно поздно спохватилась – ведь я уже полтора месяца живу здесь», – подумал я, мысленно припоминая все то, что мне с разных сторон говорили о склонности моей нежданной гостьи к любовным похождениям. Однако, поняв всю безвыходность моего положения, я с кротостью, достойной великомученика, покорился судьбе, которую предвидел. Я встал, придвинул ее кресло поближе к моему, взял ее за руку (очень жесткую, очень худую руку) – и нежнейшим пожатием выразил ей свою благодарность.

      – Я много имела дела с англичанами, – сказала дама, переходя на мой родной язык.

      – Ах! – воскликнул я, снова пожимая ей руку.

      – Вы очень хорошенький мальчик! – продолжала она.

      – Совершенно верно, – ответил я.

      В эту минуту вошел Бедо; он шепнул мне, что в прихожей дожидается мадам д'Анвиль.

      – Великий боже, – воскликнул я, зная ее ревнивую натуру, – что делать! Сударыня, вы премного меня обяжете… – С этими словами я открыл дверь в примыкавший к гостиной узенький коридор и втолкнул туда злосчастную хозяйку, – отсюда вы сможете незаметно ускользнуть – всех благ… – Едва я запер дверь и положил ключ в карман, как в гостиную вошла мадам д'Анвиль.

      – Уж не отдали ли вы вашим слугам приказ всегда заставлять меня дожидаться в передней? – надменно спросила она.

      – Далеко не всегда, – ответил я, пытаясь ее смягчить, но все мои старания были тщетны; она ревновала меня к герцогине Перпиньянской и была рада любому случаю выказать свое недовольство. А я принадлежу к числу тех мужчин, которые способны снести дурное расположение духа женщины, но неспособны его простить; иначе говоря – в тот момент, когда она изливает свою досаду, это не производит на меня впечатления; но у меня остается ноющее воспоминание о чем-то весьма неприятном, и я даю себе слово никогда больше не испытать этого ощущения. Мадам д'Анвиль заехала ко мне по дороге в Люксембургский сад и единственным средством успокоить ее было предложить сопровождать ее на прогулке. Итак, мы сошли вниз и поехали в сад. Перед уходом я дал Бедо множество мелких поручений и сказал, что, выполнив их, он может не являться домой до самого вечера. Не прошло и часу, как дурное расположение духа мадам д'Анвиль дало мне повод самому прикинуться раздраженным. Она успела смертельно мне надоесть, я жаждал освобождения – поэтому я ударился в пафос, сетовал на ее дурной характер, на ее неспособность беззаветно любить, говорил захлебываясь, не давал ей ответить, – и, оставив ее в Люксембургском саду, поспешил к Галиньяни[124], чувствуя себя как человек, только что скинувший смирительную рубашку.

      А теперь, любезный читатель, оставь меня на несколько минут в читальном зале Галиньяни и вернись

Скачать книгу