Скачать книгу

заревели, как малые дети (дорогою уговорились в трудную минуту слезу пускать).

      – Эй, ребята, поперхнетесь! Не люблю! Москва ныне слезам-то перестала верить… Жалобой ничего не возьмешь… Камень в людях. Скажите-ка лучше: против кого вы?!

      Гаврилка задумался: сказать «против панов» опасно. А вдруг здесь-то и есть их сторонники?! Сказать «против Ляпунова» тоже опасно. Может, хозяин этого дома единомышленник его. А там Заруцкий, Сапега, Маринка со своим сыном и шведский еще какой-то королевич… Вот и угадай – кого помянуть?

      – Супротив сатанинского наваждения мы, супротив злохищного диавола и учеников его! – проговорил, заливаясь слезами, Гаврилка.

      – А кто диавол: Жигимонд или Ляпунов! – допытывался хозяин избенки.

      «Будь, что будет! Не стану кривить душой!» – подумал Гаврилка и ответил тихо и робко:

      – Жигимонд.

      Хозяин дома весело хлопнул парня по плечу:

      – Добро, душа! В горестях совести не растерял. Идите! Заночуйте! Милости просим!

      Ребята дружно ввалились в избу. После чистого приятного воздуха полей и лесов показалось душновато, защекотало в глотке.

      Да еще хозяин постарался, вздул огонь в очаге: черный, густой дым закрыл потолок.

      Хозяин, средних лет, обросший волосами мужик, сел у каменки, заговорил с тоской:

      – М-да, братцы!.. Ветры потянули с Рязани. Пан Гонсевский, говорят, и сон потерял. Круглые сутки, словно сыч, сидит. Никого из домов ляхи на улицы не пускают. Как только вы, злосчастные мытари, в Москву-то проберетесь? Опасно! Безбожные ляхи бродят по всем дорогам и проселкам. Мужика совсем загнали в угоду боярам и дворянам.

      Гаврилка, укладываясь на полу, усмехнулся:

      – Мужик – деревня, голова тетерья, ноги утячьи, зоб курячий, палкой подпоясался, мешком утирается… За простоту страдает… Как говорится, шуба-то овечья, а душа – человечья… Прошу прощенья, коли лишнего наболтал!

      Все рассмеялись.

      – Ого, да ты бойкий! – довольный шуткой парня, промычал хозяин.

      – Радость во мне, что до хороших людей добрел. Сам знаешь, обуют Филю в чертовы лапти – и ходи! Можешь на такого нарваться: он тебя продаст и выдаст, чтобы выслужиться.

      – Спасибо на добром слове, спите. Не лишнее бы покалякать с вами о делах, да уж ладно… завтра.

      Хозяин плюнул в лучину. Зашипела, погасла. Гаврилка проворчал: «Осип, потеснись, чай, не дьяконица!»

      Вскоре опять послышался его голос:

      – В Рязани-то! Шумят!..

      – Ну, и слава тебе, господи! Давно пора.

      Хозяин прошептал молитвы, почесался.

      – А ты сам-то кто? – продолжал Гаврилка. – С вида черносошник, а языком на слобожанина смахиваешь?!

      Наступила тишина.

      Хозяин обдумывал ответ.

      – Ладно. Завтра скажу, – неохотно откликнулся он.

      Поворочались, повздыхали парни, а затем уснули крепким здоровым сном.

* * *

      Утром Гаврилка услышал разговор. Было темно. Свет в избу не проникал, так как волоковые, вырубленные в полбревна в двух венцах, оконца были закрыты плотно подогнанными досками-заставнями.

      Раздался

Скачать книгу