LITMIR.BIZ

      Звездинцев знал, что водит Гулю по отсекам в последний раз, поэтому подробно рассказывал назначение аппаратов.

      – Сегодня по плану проверка кессона на герметичность, – напомнил он.

      – Знаю, открыть вентили три, пять, семь, закрыть четыре, шесть, девять, – удивила его Гуля.

      – Сначала закрыть, а затем открыть, – поправил Звездинцев.

      По пути он незаметно прихватил из мастерской пресс-ножницы и спрятал их под одеждой.

      В спальне Гуля поставила цветы, зажгла свечи и курильницы с благовониями, дым в спальне возносился из кадильницы, и стала готовить постель. Наручники мешали, но Звездинцев, смирившись, помогал, как мог, ползая на коленках.

      – Я знаю, – продолжала она, – ты очень хотел детей. Глупо, что мы так долго тратились на всякие пустяки, забывая о главном. Но мы сейчас оплошность поправим…

      Эту ночь Звездинцевы посвятили себе.

      – Ты лепишь всё новые и новые гиперболоиды из моих губ, вдувая в них и выдувая из них новые образы, – восхищалась Гуля.

      – Но как-то машинально и безжизненно, – впал в беспокойство муж. – Разве фигуры получаются не какие-то абстрактные? Я их множу и принимаюсь за ваяние следующих таких же бездарных. И так до бесконечности.

      Тем не менее, Гуля восторженно повторяла:

      – Боже! Какие фигуры красивые и романтичные из высшего пилотажа. Я давно не была настолько любимой.

      – Знаешь, я, наверное, слишком долго поступал не так, думал не то, жил не тем, – оправдывался он.

      Гуля не поддержала его слова.