LITMIR.BIZ

      Охваченная тем же энтузиазмом, сводная сестра Туана нарекла себя «Священной Матерью Желтого Лотоса» и завербовала немало молодых женщин и девушек. Естественно, и Ду Ван пожелала встать под знамена «Красных фонариков».

      Что касается техники боя – тут ей нечему было особенно учиться. Но здесь ее обучили искусству грима, некоторым приемам магии, умению открывать закрытые двери без помощи ключа, а также преимуществам, которые можно извлекать из разного рода хитростей и умения скрываться. Это не стало ее самой сильной стороной, так как по натуре она была девушкой открытой и искренней. Но чтобы угодить своей обожаемой хозяйке, она согласна была применить любое оружие, в том числе и самое подлое – яд…

      Ведь Цзы Хи была единственным человеческим существом, которое продемонстрировало привязанность к ней, Ду Ван.

      Узнав, что от нее может зависеть судьба ее идола, Ду Ван испытала величайшую гордость, которая, впрочем, была немного омрачена перспективой работать в связке с Пион, чье высокомерие она ненавидела. Однако осознание чести возвратить Нефритовый Лотос, преступно отданный в залог любви иностранке, подстегивало ее отвагу.

      Прорицатели заявили, что обстоятельства складываются весьма благоприятно. Накануне того дня, 20 июня, иностранные дипломаты, квартал которых занимал обширное пространство между стенами татарского города и Запретного Города, получили предписания покинуть Пекин в двадцать четыре часа, если хотят избежать больших неприятностей. Однако указания остались в пренебрежении. Немецкий посланник, направлявшийся к своим китайским коллегам, был убит «боксерами».

      Тут-то Цзы Хи и дала своей фаворитке и Пион возможность отличиться.

      – Вам нет никакой необходимости втираться в дом к белым дьяволам, – сказала «Священная Мать Желтого Лотоса», – ведь имеется множество китайских предателей, обращенных в христианство, которые постараются укрыться под их вооруженной защитой. Вот к ним-то вы и примкнете!

      Спустя час, облаченная в синюю хлопчатобумажную ткань без орнамента, с тюком на плече, в котором было немного белья и повседневных вещей, юная принцесса в сопровождении своей спутницы смешалась с толпой беженцев-христиан, просивших укрытия в посольстве Англии, главные ворота которого выходили на маньчжурский рынок. Отныне она была не Ду Ван, а Орхидея, для маньчжуров – цветок-символ, и никто больше не мог вернуть ей настоящего имени.

      До прихода того самого письма.