LITMIR.BIZ

Скачать книгу

с тобой может быть?! – воскликнул Антошка. – Полежишь чуток неподвижно – и готово!

      Аглая добавила, что мы даже денег на гипс с Гоши не возьмем и он может купить на них что ему вздумается.

      Композитор наконец согласился. Магазин «Стройматериалы» помещался в нашем доме. Минут через десять мы вошли в квартиру Антона. Папа и мама его были на работе.

      – Ну, Сень, руководи, – сказал Дудкин. – С чего начнем?

      Ласточкин прижал широкий подбородок к груди, потеребил толстую нижнюю губу.

      – Халат давай. Или фартук. Мне! – приказал он низким голосом.

      Мы поняли, что на этот раз он собирается не только руководить. Мы не возражали. Уж очень это было необычное дело – отливать маску.

      Антошка принес старый материнский халат, в котором он занимался фотографией. Ласточкин облачился в него и подпоясался матерчатым пояском. Халат был не белый, а пестрый, весь в каких-то пятнах, но Сеня все равно походил в нем на профессора, который готовится к операции.

      – Теперь чего? – спросил Антон.

      Ласточкин велел нам устлать старыми газетами диван с высокой спинкой и пол возле него.

      Мы быстро исполнили приказание и молча уставились на Сеню. Он кивнул на композитора.

      – Кладите его!

      – Давай, Гоша, ложись, – сказал Дудкин. – Пластом ложись, на спину.

      Все это время композитор стоял поодаль, сдвинув ноги носками внутрь, склонив курчавую голову набок и ковыряя в носу. Вид у него был такой, словно все наши хлопоты его не касаются. Пошуршав газетами, он улегся на диван и принялся что-то разглядывать на потолке.

      – Сень! – сказала Аглая. – А разве гипс у него на лице удержится? Он же весь стечет!

      Наш руководитель почему-то задумался. Он присел и посмотрел на Гошу сбоку, потом подошел к его ногам и стал смотреть композитору в лицо. Смотрел он долго, почесывая у себя за правым ухом. Наконец он обернулся к Дудкину:

      – Кусок картона есть? Вот такой.

      Антон достал из-за шкафа пыльную крышку от какой-то настольной игры. Сеня вырезал в ней ножницами овальную дыру и надел эту рамку композитору на голову так, чтобы из отверстия высовывалось только лицо. Затем Антон принес отцовские папиросы «Беломор». Ласточкин отрезал от них два мундштука и сунул их Гоше в ноздри.

      Теперь композитор стал проявлять некоторый интерес к тому, что мы с ним делаем. С лицом, обрамленным грязным картоном, с белыми трубочками, торчащими из носа, он уже не смотрел на потолок, а, скосив глаза, следил за нами. Удивительные брови его то сходились на переносице, то ползли вверх, то как-то дико перекашивались.

      А работа у нас кипела вовсю. Сунув ладони за поясок на халате, Сеня прохаживался по комнате и командовал:

      – Таз!.. Воды кувшин!.. Ложку столовую!.. Вазелин!.. Нету? Тогда масло подсолнечное. Шевелитесь давайте, мне в кино скоро идти.

      Мы и без того шевелились. В какие-нибудь три минуты и таз, и вода, и подсолнечное масло оказались на покрытом клеенкой столе.

      – Все! – сказал Дудкин. – Валяй, Сеня, действуй!

      Наступил самый ответственный момент. Сеня смазал Гошино лицо постным маслом,

Скачать книгу