LITMIR.BIZ

Скачать книгу

или «сенокос», они приходили в шумный восторг:

      – Повторите, как вы сказали? Ко-ро-ва? Нет, это замечательно! Это прелестно!

      За трогательную и «нездешнюю» внешность Есенина называли «пастушком», «Лелем» и «ангелом». Женщины из литературной богемы открыто притязали на его любовь, Сергей относился первоначально к ним с вежливым опасением и приводил ближайших друзей в весёлое настроение своими сомнениями по поводу чистоты намерений девиц.

      – Они, пожалуй, тут все больные, – часто повторял он.

      В. С. Чернявский говорил по этому поводу:

      – На первых порах Есенину пришлось со смущением и трудом избавляться от упорно садившейся к нему с ласками на колени маленькой поэтессы, говорящей всем о себе тоненьким голосом, что она живёт в мансарде «с другом и белой мышкой». Другая, сочувствующая адамизму, разгуливала перед ним в обнажённом виде, и он не был уверен, как к этому отнестись; в Питере и такие штуки казались ему в порядке вещей. Третья, наконец, послужила причиной его ссоры с одним из приятелей, оказавшись особенно решительной. Он ворчал шутливо: «Я и не знал, что у вас в Питере эдак целуются. Так присосалась, точно всего губами хочет вобрать». Но вся эта женская погоня за неискушённым и, конечно, особенно привлекательным для гурманок «пастушком» – так, по словам Сергея, ничем и не кончилась до первой его поездки в качестве эстрадного поэта в Москву.

      Совсем другим увидел молодого поэта литературовед Л. М. Клейнборт, тоже способствовавший широкому признанию Есенина: «Он как-то обратил внимание на стихи, присланные одной поэтессой из Москвы. Заглянув в стихи, усмехнулся.

      – Чему вы? – спросил я.

      – Знаю я эту… блудницу… Ходил к ней.

      – Ходили? – переспросил я.

      – Да, не один. Ходили мы к ней втроём… вчетвером…

      – Втроём… вчетвером? – с удивлением повторил я. – Почему же не один?

      – Никак невозможно, – озорной огонь заблестел в его глазах. – Вот – не угодно ли?

      Он прочёл четыре скабрезных стиха.

      – Это её! – сказал он. – Кто её „мёда“ не пробовал!

      Мне бросились в глаза очертания его рта. Они совсем не гармонировали с общим обликом его, таким тихим и ясным. Правда, уже глаза его были лукавы, но в то же время всё же наивны. Губы же были чувственны; за этой чувственностью пряталось что-то, чего недоговаривал общий облик.

      Он вдруг сказал: «Я баб люблю лучше… всякой скотины. Иной раз совсем без ума станешь».

      Это неэстетичное определение поэтом-лириком лучшей половины человечества исчерпывающе определяет его отношение к женщине: загорался на месяц-два, а потом не знал, куда сбежать. Длительных привязанностей у него не было. А то, что он называл любовью, было просто сильной страстью, о чём он и сам неоднократно говорил.

      Зимой 1915/16 года Есенин был частым посетителем кабаре «Привал комедиантов»[13]. Итак, цитируем:

      «В „Бродячей собаке“, где мы часто бывали с Есениным и где было всегда шумно, но

Скачать книгу