LITMIR.BIZ

      Новобранцев временно разместили в здании Литературного института на Тверском бульваре, куда продолжали прибывать добровольцы. Насколько ж они все были разными – студенты, рабочие, служащие, преподаватели вузов, ну и, как сам Ануфриев, бывшие десятиклассники.

      Если ядром группы, его руководящим звеном стали в основном пограничники, то среди личного состава, как ни странно, лидерами сразу определились ифлийцы. Так называли студентов Московского института философии, литературы и истории.

      Все они были активные и бойкие ребята. Один Гудзенко чего стоил. Без него не обходилось ни одно мероприятие. Сарик (производное от данного ему с рождения импозантного имени Сарио), или, как потом его начали называть, Семён, всегда находился в центре событий. Что в боевой и политической подготовке, что в художественной самодеятельности, что в стенной и фронтовой печати – неизменно на первых ролях. Запевала, декламатор, талантливый автор – в нём переплелись незаурядные способности.

      Тягаться с ним в разносторонности развития мог разве что Лазарь Паперник. Этот рослый, смуглый, кучерявый красавец в сочинительстве, конечно, был не так силён, как Гудзенко, но в спорте мог дать фору любому, поскольку владел и искусством верховой езды, и снайперским делом, был планеристом и лыжником, мотоциклистом и пловцом, мог одинаково интересно и динамично провести комсомольское собрание и концерт. Так что застрельщиков в бригаде хватало.

      А ведь и в самом деле, первое время у многих, в том числе у Ануфриева, создавалось впечатление несерьёзности происходящего. Все они были ещё романтиками. Несмотря на сложившуюся трагическую ситуацию, в молодых людях сохранялось определённое мальчишество. С одной стороны, каждый из них был готов к подвигу, с другой – не прочь был побалагурить. Не зря говорится, что лучшие солдаты – это подростки или даже дети. Они в полной мере ещё не осознают, что такое страх, и способны на самые безрассудные поступки. Таким сначала был, пожалуй, каждый второй.