LITMIR.BIZ

Скачать книгу

несчастной жизни. У меня отец и 6 малолетних (без матери) детей и надо жить с усадьбой в ¾ десятины и ¼ десятины полевой земли. За пастьбу коровы мы платим… 12 руб., а за десятину под хлеб надо работать 3 десятины уборки. Жить нам так нельзя. Мы в петле. Что же нам делать? Обращались мы, мужики, всюду… нигде нас не принимают, нигде нам нет помощи»61. Изучение многочисленных источников, описывающих состояние крестьянских хозяйств и массовые настроения народа, легко опровергает лукавую статистику якобы высокого благосостояния деревни.

      События 1905–1907 годов показали необходимость решения аграрного вопроса. В 1905 году крестьянское движение началось с разграбления помещичьих усадеб и изъятия хлебных запасов с их последующим «справедливым» распределением среди нуждающихся. Свои самочинные захваты крестьяне нередко легитимировали на сельских сходах, вынося свои «приговоры». Крестьянское движение вынесло неудовлетворительную оценку всей аграрной (в том числе продовольственной) политике государства. Власти вынуждены были признать необходимость решения аграрного вопроса. Начавшаяся в 1906 году реформа П. А. Столыпина, предполагавшая право свободного выхода крестьян из общины с передачей наделов в собственность (о чем в свое время говорили Н. Х. Бунге и С. Ю. Витте), столкнулась с инертностью крестьянской массы, господством общинной психологии. Переделы земли, сопровождавшие выход из общины крестьян-отрубников, вызывали в деревне конфликты, особенно обострившиеся в годы Первой мировой войны, что вынудило власти в 1915 году приостановить реформу. Лишившись тактических возможностей влияния на продовольственную ситуацию, земства сконцентрировались на задаче стратегической: поднятии агрикультурного уровня российской деревни. Историки указывают на рационализацию крестьянской жизни в период столыпинской реформы, отмечая усиливающееся влияние в провинции земских деятелей, в частности на работу агрономов. Вместе с тем отмечают текучку кадров, эпизодичность появления агрономов в отдаленных от уездных центров деревнях, что не могло в сжатые сроки изменить традиционные методы хозяйствования62.

      В целом продовольственная ситуация в неурожайные 1911–1912 годы принципиально не отличалась от 1891–1892 годов: ссуды не выдавали, общественные работы доставались не всем, имели место случаи разгрома крестьянами продовольственных складов. Беднота в наиболее пострадавших губерниях занимала хлеб у кулаков и закладывала им свои душевые наделы, что усиливало в деревнях пауперизацию и социальную напряженность. Корреспондент «Русского слова» А. С. Панкратов записывал разговоры в деревне осенью 1911 года: «Одна теперь песня в деревне: умрем зимой… Разговор в народе идет страшный. Иду намедни мимо толпы, один мужик говорит: „Скотину-то мы знаем куда девать, – зарежем и съедим без хлеба, – а куда детей денешь?“» 63Земская учительница с 25-летним стажем в Казанской губернии Е. И. Лебедева рассказывала: «Детей больно жалко… Никогда я не видела их такими бледными, слабосильными, как сейчас.

Скачать книгу