Скачать книгу

на надгробиях Сен-Женевьев.

      Но расстреляли, наверное, ангелов,

      тех, чьи застенчивые персты

      тщетно пытались и красных, и Врангеля,

      их примирив, для России спасти.

      И над моими надеждами детскими

      вдруг пролетел молодой-молодой

      ангел с погонами белогвардейскими,

      с красноармейской, родной мне звездой.

      Анастасия Петровна Ревуцкая.

      Шепот шиповника – крик тишины:

      «Где же вы, ангелы, ангелы русские, —

      Боже мой, как вы сегодня нужны!»

Сентябрь 2002

      «Не орлино, не ястребино…»

      Не орлино, не ястребино,

      не всезнающий, словно вран,

      но живу я неистребимо,

      воскресая для новых ран.

      Я судьбы своей не охаю

      ни в издевках, ни в клевете,

      и ни в госпитале, подыхая

      с болью пушкинской в животе.

      Нет, я не был рожден дуэлянтом,

      но, исклеванный вороньем,

      если с Пушкиным не талантом,

      так хоть болью одной породнен.

      И поэзия не поученье,

      не законов сомнительных свод,

      а смертельное кровотеченье,

      как тогда, после пули в живот.

      И среди всех бездомий, бездолий

      обесчувствиться мне не позволь,

      ты, сестра всех на свете болей,

      чернореченская моя боль.

Госпиталь в ТалсеНоябрь 2002

      Статуя Свободы

      В давешние годы

      статую Свободы,

      чуть навеселе,

      в кепочках кургузых

      делали французы,

      запивая юным «Божоле».

      Делали на фабрике,

      в крошечном сельце,

      и усы нафабренные

      щекотали местных

      девушек прелестных

      где-нибудь в сенце.

      Фабрика закрыта,

      и почти забыта,

      а свобода стала знаменита.

      В том сельце живет мой друг —

                                                         Целков Олег,

      почти что русский скрип телег.

      Здесь часа четыре до Парижу,

      а в таверне минералки я не вижу.

      Здесь не слышали крестьяне никогда,

      что такое —

                         минеральная вода.

      И на черта минералка,

      если здесь —

                           неумиралка?

      Не пройтись ли нам,

      любимая,

                     туда?

      Здесь журчанье родников

      и молчанье всех веков,

      и стоят стожки,

                               стожки

      свежие,

                  игривые,

      как греховные стишки,

      шелестливые.

      И шепча так вдохновенно,

      подговаривает сено

      все заботы сбросить с плеч,

      дать себя завлечь,

                                   прилечь,

      цель нескромно не тая,

      позабыв, где ты,

      где я…

      И кричу,

      впадая в транс:

      «Vive

Скачать книгу