LITMIR.BIZ

      Прежде чем сесть в автобус – прежде чем увидеть серый «мерседес» или просто стать жертвой собственного воображения, – в квартале от клиники Джинни нашла открытый ломбард. Там, уподобившись Квикегу, пытающемуся сбыть сушеную голову, она заложила свою шкатулку с библиотечным камнем.

      Так называла этот камень матушка. Отец, впрочем, именовал его «сум-бегунок». Ни то ни другое название многого не проясняли. Сам же камень – изогнутый, обугленный, невесть на что годный кусок породы в обшитом свинцом ящичке длиной пару дюймов, – считался единственной ценностью, сохранившейся в их бродяжнической семье. Родители не говорили, каким судьбами или когда им достался этот камень. Вероятно, они сами не знали, а может, не могли вспомнить.

      Шкатулка всегда весила одинаково, хотя порой, когда они сдвигали гравированную крышку – которая поддавалась лишь в том случае, если ящичек поставить строго определенным образом, – матушка могла улыбнуться и весело объявить: «Смотри-ка, бегунок повернулся противосолонь!», после чего взгляду ее скептически настроенной дочери театральным жестом открывалось пустая пазуха.

      В следующий же раз камень выглядывал из подбитого бархатом гнезда как ни в чем не бывало, такой же твердый, реальный и необъяснимый, как и все остальное в жизни этого семейства.

      Ребенком Джинни порой думала обо всем их существовании как о своего рода фокусе, наподобие этого камня из шкатулки.

      Когда ростовщик с помощью девушки открыл коробочку, ее обитатель был на месте: первая настоящая удача за последние недели. Мужчина извлек «бегунок» и, понятное дело, захотел оглядеть его со всех сторон. Камень же – как всегда – отказался поворачиваться, сколько бы усилий к нему ни прилагали. «Ого! – уважительно заметил ростовщик. – Это что, гироскоп? Хитроумная штуковина… хоть и довольно уродливая…»

      Он выписал квитанцию и дал Джинни десять долларов.

      Так что теперь у нее с собой было вот что: схема проезда, список автобусных остановок да десятка, которую она боялась тратить, потому что не смогла бы потом выкупить сум-бегунок, единственную вещицу, что осталась у нее от семьи. Семьи особенной, которая охотилась за своей удачей своим, особенным путем, никогда не задерживаясь на одном месте дольше полугода, будто за ними кто-то гнался.