LITMIR.BIZ

      После разговора в кабинете заведующего оба хирурга разошлись в разные стороны- Гаприндашвили в операционную, Самарцев – в учебную комнату, в которой в неизвестности томились студенты.

      Аркадий Маркович шёл больничным коридором. Шёл ровным шагом, со всегдашним выражением сильно занятого человека, которому только текучка не позволяет решать самые сложные проблемы хирургии, и никто, раз увидев доцента Самарцева, не стал бы сомневаться в его способностях решить эти проблемы. Однозначность выражения несколько портила чуть заметная гримаса недовольства, слегка углубляющая тень в уголках губ. Самарцев досадовал.

      Досадовал на себя, что не удержался в конце разговора с Гиви и смальчишествовал, заявив, что не верит в благополучный исход операции у огнестрела. Ну, выразил бы сомнение, осторожную недоверчивость- нет, в запальчивости чуть не брякнул классическое «этого не может быть, потому, что этого не может быть никогда». Да, после всех ломоносовских художеств на фоне разлитого перитонита, ничего хорошего быть не могло. Но прошли уже шестеро суток, шли седьмые, и все эти 144 часа имело место гладкое послеоперационное течение. Вот и стул, свидетельствующий о полном восстановлении моторики кишечника. Бред какой-то…

      «Если бы в хирургии уместно было бы делать ставки, как в тотализаторе, я бы проиграл крупную сумму», – попытался сыронизировать Аркадий Маркович, но и самоирония не помогала. От того, что у больного Рыбакова восстановился спонтанный стул, хотелось скрипеть зубами! Не мог он восстановиться. Там должен был бы быть жесточайший парез кишечника, вздутый живот и прогрессирующая сердечно- лёгочная недостаточность, но вот поди ж ты…

      «Зайти, посмотреть самому? – мелькнула мысль.– Ещё не хватало. Завтра будет профессорский обход, вот и посмотрим. В конце концов, цыплят по осени считают. Ещё неизвестно… ещё всё возможно».

      Дав себе слово никогда больше не обнаруживать горячности перед кем бы то ни было, Аркадий Маркович вошёл в учебную комнату, извинился за опоздание, сел на своё место, поздоровался с обеими группами, открыл книжечку преподавателя, начал перекличку. Свои хирурги были все, кроме Булгакова. Он был первым по списку, и очень часто не присутствовал на занятиях.

      –У Антона… Владимировича что, индивидуальный график? – не удержался доцент от вопроса старосте группы. – Чем он всегда так занят? Может, он вообще прогуливает?

      –Он в операционной. Участвует в операции. Только что ушёл, ему нужно больную подавать, – послышалось с разных сторон.

      Студенческая взаимовыручка была здесь на высоте. Хоть и приятно было, что все за одного, но Самарцев не мог не выразить недоумения, почему Булгаков вечно участвует в операциях, когда вся остальная группа на месте.

      –Такое впечатление, что ваш товарищ торопится просто набить руку. Набить в ущерб основному институтскому курсу. Мы готовим из вас хирургов широкого профиля, а не филиппинских хилеров, – заметил он. – Всё хорошо в меру. Ладно, доктора, сегодня

Скачать книгу