LITMIR.BIZ

Скачать книгу

на согнувшейся проволочной арматуре. Туловище отсутствовало. Кому оно могло понадобиться и куда его унесли? А вот трубач оказался поцелее: у него лишь откололась левая рука, но кисть, упертая в бок, сохранилась. Был также отломан мундштук горна, и выходило, что трубач дул в пространство. Остальное – и задорное курносое лицо, и гипсовый галстук, и короткие штанишки – все уцелело. Только побелка давно сошла, и горнист стал синюшного цвета, точно давний утопленник…»

      – Все-таки алебастр! – вздохнул Жарынин. – Текст всегда честнее автора.

      Кокотов сделал вид, что реплики не заметил.

      – «…Львов поставил корзину и уселся возле постаментика. Ровно, как море, шумел лес. Колюче припекало осеннее солнце. В небе плыли крепко сбитые кучевые облака. И вдруг все его существо наполнилось той непередаваемой сладкой болью, которая охватывает нас лишь при посещении давних жизненных мест и которая, наверное, служит своеобразным, дарованным свыше наркозом, позволяющим сердцу не разорваться от сознания жестокой необратимоости времени, которое уносит все самое лучшее, самое дорогое в ледяной океан утрат…»

      – Три «которых»… – ехидно подсчитал режиссер.

      – Что? – не понял Кокотов, еще находясь под впечатлением метафизической мощи собственного рассказа. Его страшно ранил этот внезапный обрыв, ведь он почти вошел в ритм и даже покачивался по-восточному, в такт своей размеренной прозе.

      – Слово «который» у вас в одном предложении использовано трижды!

      – Ну и что! У Толстого бывало и по четыре, и по пять раз…

      – А если бы Лев Николаевич убил-таки Софью Андреевну, вы бы тоже свою жену убили?

      – При чем тут Софья Андреевна? – оторопел автор, с ужасом осознав: если бы великий писатель сделал это, то, возможно, и он скормил бы вероломную Веронику пираньям.

      – Читайте дальше, Кьеркегор Сартрович!

      Андрей Львович вытер пот, выступивший на лбу, и продолжил:

      – «…Львов достал свой нехитрый завтрак, порезал соленый огурец и луковку, разъял успевший слежаться многослойный бутерброд, разбил о коленку трубача яйцо и стал жевать, подливая себе чай из термоса. В колпачок, служивший стаканом, выпал кружок измученного лимона…»

      В этом месте Жарынин вдруг посмотрел на часы:

      – Чуть обед тут с вами не проболтали!

      – Осталось немножко! – взмолился писатель.

      – На войне из-за обеда даже перестрелку прекращали. Вы знаете?

      – Слышал.

      – Мойте руки! Никуда ваш «Трубач» не денется. Там у вас ведь дальше про любовь?

      – Про любовь, – кивнул Андрей Львович.

      – А про любовь лучше на сытый желудок. Тяпнем перед обедом? У меня перцовочка. «Кристалл»!

      – Я не пью, – отрезал оскорбленный Кокотов.

      – Совсем?

      – Во время работы.

      – Напрасно. Ну, как знаете…

      С этими словами Жарынин достал из холодильника бутылку и бугорчатый брусок сырокопченой колбасы. Затем он смахнул свой берет с трости, вынул ее из-за

Скачать книгу