LITMIR.BIZ

Скачать книгу

появляющиеся возможности, не занимаясь специально их поиском, англосаксы используют слово serendipity. Этимологически это слово происходит от арабского sarandib, старого названия Шри-Ланки, а в нынешнем значении его ввел в XVIII в. Гораций Уолпол. Он вдохновлялся неожиданными открытиями, которые часто делали герои персидской притчи о трех принцах Серендипа. В письме Уолпола к Манну от 28 января 1754 г. он пишет, что герои этой притчи «благодаря счастливой случайности и собственной сообразительности постоянно делали открытия, к которым не стремились». Он заключает: «Это открытие, действительно, почти такого рода, как те, что я называю Serendipity» (см.: Oxford English Dictionary, 2nd ed. [Oxford: Clarendon Press, 1983], 15: 5). Грегорио Мараньон имеет в виду то же самое, когда замечает: «Творение гения отличается от творений обычных людей тем, что он создает нечто неожиданное и поразительное» (Gregorio Maranon, El Greco у Toledo, Obras Completas [Madrid: EspasaCalpe, 1971], 421).

      34

      См.: J. М. Buchanan and G. F. Thirlby, eds., L. S. E. Essays on Cost (New York: New York University Press, 1981), esp. 14 and 15.

      35

      «В широком смысле, прибыль – это выигрыш, извлекаемый из деятельности; это увеличение удовлетворения (уменьшение беспокойства); это разница между более высокой ценностью, приписываемой полученным результатам, и более низкой ценностью, приписываемой жертвам, принесенным ради их достижения; другими словами, это доход минус издержки. Извлечение прибыли постоянная цель любой деятельности» (Ludwig von Mises, Human Action, 289 [Мизес. Человеческая деятельность. С. 273]). С точки зрения Мизеса, убытки компании означают, что она неправильно использует редкие ресурсы, которые больше нужны в других сферах. Кажется, что это наконец понял и Иоанн Павел II. Он утверждает: «Когда предприятие дает прибыль, это значит, что производственные факторы использованы как надо и соответствующие потребности удовлетворяются» (John Paul II, Centesimus Annus, chap. 4, section 35 [1991]).

      36

      Таким образом, экономическая наука – это не теория выбора и принятия решений (ex ante они всегда рациональны по определению), а теория социальных процессов координации, которые, вне зависимости от рациональности связанных с ними решений, могут быть согласованы хорошо или плохо, в соответствии с уровнем осведомленности, которую демонстрируют различные действующие субъекты в ходе предпринимательской деятельности. См.: I. М. Kirzner, The Meaning of the Market Process, 201–208. Кроме того, необходимо подчеркнуть, что именно фундаментально субъективный характер компонентов человеческой деятельности (целей, средств и издержек) и обеспечивает экономической теории, в том смысле, который кажется парадоксальным только на первый взгляд, полную объективность — объективность теоретической науки, выводы которой распространяются на любые типы действий (праксеологии).

      37

      Mises, Human Action, 19–22 [Мизес. Человеческая деятельность. С. 22—5]. Мы полагаем, что Мизес идет на нетипичную для него уступку, в которой нет никакой необходимости, когда заявляет, что человеческая деятельность является конечной данностью только до тех пор, пока не будет установлено, каким образом внешний, природный мир детерминирует человеческое мышление. Мы не просто согласны с Ф. А. Хайеком, что человеческий разум неспособен объяснить сам себя (Hayek, The Sensory Order [Chicago: University of Chicago Press, Midway Reprint, 1976], 184–191) – мы считаем также, что все детерминисты впадают в неразрешимое логическое

Скачать книгу