Скачать книгу

И над старцем

      Глумиться будет юноша, а смерд —

      Над прежним царедворцем. И падет

      Сион во прах, зане язык его

      И всякое деянье – срам и мерзость

      Пред Господом, и выраженье лиц

      Свидетельствует против них, и смело,

      Как некогда в Содоме, величают

      Они свой грех. – Народ мой! На погибель

      Вели тебя твои поводыри!

      – Пророческое стихотворение, вполне библейское, – с восхищением произнес Борис Константинович.

      – Мурашки по спине бегут, – согласилась его супруга.

      Бунин молчал. Затем вздохнул:

      – Народ попустил. Народ и ответит. И все!

      Вновь просили читать Михаила Осиповича.

      – Хватит, господа, я сегодня не расположен…

      И такой вид был у него, что от него отстали. Цетлин продолжал так тихо, любезно угощать и говорить о литературе, не напрягая голоса, благозвучно, интеллигентно, беззлобно.

      На Бунина снизошла какая-то сладкая грусть, которая всегда являлась для него провозвестником переломных, роковых минут.

      Увы, он не ведал, что этот вечер – последний для него в московском доме Цетлиных.

      Главный фронт – внутренний!

1

      Десятого марта 1918 года, в темный весенний день, Бунин записал в дневник слова, которые следует запомнить: «Люди спасаются только слабостью своих способностей, – слабостью воображения, внимания, мысли, иначе нельзя было бы жить.

      Толстой сказал про себя однажды:

      – Вся беда в том, что у меня воображение немного живее, чем у других…

      Есть и у меня эта беда».

      И если мы помянули Толстого, то невольно просятся на бумагу его мысли из «Воскресения»: «Солнце грело, трава, оживая, росла и зеленела везде, где только не соскребли ее, не только на газонах бульваров, но и между плитами камней, и березы, тополи, черемуха распускали свои клейкие и пахучие листья, липы надували лопавшиеся почки; галки, воробьи и голуби по-весеннему радостно готовили уже гнезда, и мухи жужжали у стен, пригретые солнцем. Веселы были и растения, и птицы, и насекомые, и дети. Но люди – большие, взрослые люди – не переставали обманывать и мучить себя и друг друга. Люди считали, что священно и важно не это весеннее утро, не эта красота мира Божия, данная для блага всех существ, – красота, располагающая к миру, согласию и любви, а священно и важно то, что они сами выдумали, чтобы властвовать друг над другом».

      Сбившиеся в кучку политики, назвавшие себя нелепыми словами «большевики», «меньшевики», «кадеты» и «эсеры», подвергаясь порой смертельной опасности, обрекаясь на тюрьмы и каторги, принося боль близким и дальним, внося в общество разлад и смуту, попирая законы божеские и человеческие, рвались к высшей, вполне царской власти.

      И вот когда некоторые из них эту власть путем хитрости, вероломства и жестокости наконец получили, то использовали ее для того, чтобы мучить себя и с еще большей ожесточенностью – других.

* * *

      С наступлением весенних дней Бунин все чаще стал выходить на улицу. Прежде богатый и вечно праздничный город, сиявший зеркальными вывесками, ломившимися от изобилия

Скачать книгу