Ленинбургъ г-на Яблонского - Александр Яблонский

Скачать книгу

и глубокого таланта за Юрским почему-то закрепился флер некоего слабовыявленного, но притягательного нонконформизма. Филологами Татьяна Щуко и Иван Краско не стали, как не стал юристом популярнейший в свое время Леонид Харитонов («Иван Бровкин») или физиком Нелли Подгорная – звезда театра Советской армии, блистательно дебютировавшая в популярном некогда фильме «Дело Румянцева», а затем исчезнувшая с экранов, но советское искусство без этих и многих других имен студийцев талантливого подвижника Карповой было бы ущербно. «Ивана Бровкина» я смотрел в «Спартаке» с мамой и папой, а «Дело Румянцева» в дощатом летнем кинотеатре в Репино. Смотрел, переживал. Что-то было свежее в этих фильмах. Не напыщенно-лубочное.

      Техноложка таким обилием имен не блистала. Хотя один Андрей Мягков – актер уникальный и личность во всех отношениях безупречная – дорогого стоит. Мало того, что женат – раз и навсегда. Никаких склок, скандалов, громких разводов, пьяных дебошей. И не представить подпись Андрея Васильевича под какой-нибудь гнусью рядом с подписью, скажем, Ланового, Говорухина или Михалкова. Главное же, он учился у папы. Играл ли он в «Слуге» – не знаю, не помню. Помню, что обратил на себя внимание он в «Лесной песне». Хотя неотчетливо… А «Слуга» мне очень понравился, но главное – папу все любили. Так мне казалось, и я был горд, что он – мой папа. Я ещё был пару раз у папы на работе. Один раз, когда мама лежала в больнице с аппендицитом. Папа вел лабораторные работы, а я бегал. Вошел Петр Григорьевич Романков – папин большой начальник. Несмотря на это, папа его любил. Я это чувствовал. По интонациям в голосе, по глазам. Мне казалось, что Петр Григорьевич был, как и папа, из «старорежимных». Романков, судя по всему, отвечал папе взаимностью. Многолетний проректор по науке, впоследствии член-корр. АН, папин зав. кафедрой, он обладал непоколебимым авторитетом и реальной властью. Вот он, войдя, и сказал, показывая на меня: «Это наш будущий аспирант бегает!» Я расстроился и запомнил, так как знал, что Романков – это сила, и его слова могут воплотиться в жизнь, а это было нежелательно: я был уверен, что аспирант и лаборант – это примерно одно и то же. Я – блокадный ребенок – часто болел, и мы с мамой носили в баночках мои анализы в детскую поликлинику, дом № 24 по Петра Лаврова – ту самую Фурштатскую, в бывший особняк в стиле «модерн» князя Кочубея, который адъютант наследника цесаревича Николая, а затем генерал-адъютант Императора Николая Второго, Начальник Главного управления министерства Императорского Двора и Уделов, помните? Представить, что я всю жизнь буду анализировать содержимое ночных горошков незнакомых мальчиков и девочек, я не мог. Поэтому аспирантом на Кафедре процессов и аппаратов химической промышленности не стал. А кем я стал? Кто я? Агент Аполлона Аполлоныча? Или его повелитель? Наемный убийца или пианист? Или псих ненормальный? Залы в особняке князя Кочубея и его жены княгини Белосельской-Белозерской были оббиты дубом, помню шикарные изразцовые печи, камины, лепнину. Лепнина была серая от пыли

Скачать книгу