LITMIR.BIZ

      Бывает так, что нету хлеба

      И молока. Бывает так,

      Что черным делается небо,

      А ты от смерти в двух шагах.

      Растет трава, щебечет птица —

      Кто это: Заболоцкий, Блок? —

      А ты, забыв с женой проститься,

      Забился в темный уголок.

      Неважно, кто гремит ключами

      От рая, важно то вполне,

      Чтоб знать, кто нам грозит ночами,

      Тебе и мне, тебе и мне.

      Опять октябрь и бабье лето —

      Оно всегда тебе к лицу.

      И юнкер Шмидт из пистолета

      Стреляет в рожу подлецу.

      А рыбы в лужах засыхают,

      Грустят, разинув важный рот,

      Они от жизни отдыхают,

      А может быть, наоборот.

      А жизнь – она всегда светла, но

      Куда честней огонь и лед —

      Живи, хорошая Светлана,

      И дни, и ночи напролет.

      Октябрь, однако. Одиноко

      И ясеням, и карасям.

      Они опять плывут на дно, как

      Левиафан – и там и сям.

      А рыбы тихо плыли, плыли

      По Волге – плыли вверх и вниз,

      То на песке, то в темном иле

      Рисуя яблоко анис.

      Над ними города кружились,

      Кружились звезды иногда,

      И рыбы гневные решились

      Враз образумить города.

      Они вспорхнули над волною,

      Расправив грозные крыла —

      И стала наша жизнь иною,

      И стала светом наша мгла.

      И тут, смешон и безобразен, —

      Какого сделал я рожна?! —

      Ушел под воду Стенька Разин,

      Но выплыла его княжна.

      И Пугачев, придя к вокзалам,

      Сказал, что жить уже устал,

      И ружья человечьим салом

      Тотчас же чистить перестал.

      А рыб с лохматыми хвостами

      Никто не видел больше, но

      Как говорят, они, местами

      Жизнь поменяв и смерть, на дно

      Ушли. Октябрь – и рыбам вольно

      Залечь под лед, спать до весны.

      А нам опять приснятся войны

      И прочие пустые сны.

      Живем, печаль свою не спрятав, —

      Ты не сестра и я не брат.

      Прекрасен город твой Саратов

      И мой прекрасен Волгоград.

      Пусть волжских волн угрюмы глыбы —

      Мы принимаем Божий Суд.

      И нас от смерти только рыбы,

      Тобой воспетые, спасут.

      Я помню ангелов улыбки,

      Любви рассеянный улов,

      Но бабочки, они как рыбки,

      Нас не спасут от лживых слов.

      Что остается в этой жизни?

      Не ласточки, не соловьи,

      А только боль к твоей отчизне

      И строчки грустные твои.