Бабаза ру - Татьяна Москвина Петербург. Текст

Скачать книгу

потом вдруг догадалась, что он мне никакой не дедушка.

      Всё это мне навязали. Вот Васю (моего Васю!) я выбрала сама, а советскую петрушку мне впихнули в голову, а потом выпихнули – я тут где, я тут при чём.

      Я есть вообще?

      Так, заначку-то я допила, пора открывать новую. Взяла беленькую под именем «Беленькая». Я ни к какому сорту водки не привержена, потому как наши производители стандарт не держат и любая новая марка через год уже дрянь и говно. Когда появилась эта водка, «на берёзовых бруньках», казалось – вот она, истина; года не прошло – сивуха. Бруньки, йопта. Слились бруньки туда, где ходят поезда-поезда (повторять быстро-быстро, классический детский дебильный прикол), там уже много чего обитает. Керамиды, о! Кто помнит керамиды? А триклозан? Кстати, я и сама забыла, что это были за звери такие… Что-то для волос? Для зубов?

      Всё одно попадали и волосы мои, и зубы. Над волосами я в юности неслабо измывалась – всех цветов была, – но перед зубами я ни в чём не виновата, это фатально, это Петербург. Я видела одну передачу про жителей острова в океане – у них интересное питание: ракушки всякие, иногда рыба и главный деликатес – манговый червяк. Зубы у аборигенов иссиня-белые, крупные, ровные, без малейших изъянов. Значит, для пользы своих зубов следует переместиться на остров N в океане… Тихом, наверное. Жить ради зубов – а почему бы и нет? Хотя бы ради зубов.

      Тридцать лет назад я вдохнула полной грудью воздух свободы, и это звучит пафосно и комично, являясь абсолютной правдой. Мы развели свою свободу на советских родительских бобах, но она была, пока нас не поставили в угол у параши, где нам самое место. Тысячи стали богатыми, а миллионы – нищими. Научились считать копеечку… И я теперь считаю, считаю, считаю…

      Тогда никто из нас не пил один. Просто потому, что не был один. Люди сходились и сливались так легко, как облачка в небе. Разве это можно объяснить! Разница во временах такая, как между поэзией и бухгалтерским отчётом. Нынче я, как все, бухгалтер. И надо бы смириться, и я вроде смирилась, а в глубине кто-то пищит и бунтует. Царапается. И если ко мне придут революционеры-подпольщики и скажут: Катя, сбереги подпольную типографию, я – сберегу. Нельзя мне, а соглашусь… Потому как… Я что скажу: в семнадцатом году народ ломанулся не по делу. Тогда ещё было кого ценить наверху: дворяне были культурные и талантливые, капиталисты совестливые, священники верующие. А вот теперь бы – в самый раз. Теперь красивых культурных драпировок у власти нет никаких. Жалеть некого. Просто – боимся, что будет хуже, и правильно боимся, потому что будет хуже. Ненавидим их – и боимся. Загоняем инфекцию внутрь…

      Выпившие люди всегда удивляются, когда им указывают, что они – выпившие, потому что не чувствуют опьянения как опьянения… то есть вот что я хочу сказать. Внешние признаки им не видны. А внутри ничего страшного нет, наоборот, человеку приятно и весело. С чего вы взяли, что я пьян? У меня хорошее настроение, только и всего. Качаюсь, так это улица кривая. Пою громко? А почему я не могу петь? И отчего это «мне хватит», откуда это вам известно, хватит мне или нет? Просто

Скачать книгу