LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      Это был Степаныч. Он ловко снял люлю, в несколько движений скатал – швырнул мне.

      – Туды ложь! Наискось! Живо!

      Только я пристроил люлю на ее место (на стенке для того, оказывается, имелся крючок с номером), как где-то наверху забил барабан.

      Матросы начали двигаться еще быстрей. Они бежали к лестницам, одна из которых была совсем рядом, другая дальше. Я кинулся к ближней, но Степаныч ухватил меня за шею.

      – Куды в грот-люк прешь, салака? Давай на ахтер!

      Челюсти боцмана свирепо двигались – он жевал табак. Волосатый кулачище сунулся к самому моему носу. В страхе я попятился, споткнулся обо что-то и растянулся на полу. Это кто-то подставил мне подножку.

      – Малёк сызнова спать залёг!

      Немудрящую шутку встретили радостным гоготом. Я вскочил – и не увернулся-таки от звучной плюхи, которую влепил мне боцман.

      – Шапку подбери, рыло!

      Во рту стало солоно. Я сплюнул на пол кровь – опять удар.

      – На палубу не харкают! Чай не на берегу! Подбери грязь! – Степаныч показал мне склянку, которую держал в руке, и сплюнул туда коричневую табачную слюну. – Вишь, как я?

      Больше всего меня поразило, что бил и бранил он меня безо всякой сердитости, словно пастух, подстегивающий медлительную корову. Ужасно это показалось мне обидно – хуже, чем если б старый гад шипел и злобствовал.

      Глотая слезы, я опустился на корточки, хотел вытереть красное пятно – получил пинок.

      – Не рукавом, дура!

      Я заревел в голос.

      А вот я уже стою на верхней палубе. Экипаж выстроился буквой П, открытый конец которой повернут к капитанскому мостику, на котором пока пусто. Я в третьей, последней шеренге, и парадную кормовую часть мне видно в зазор между головами впереди стоящих.

      Строй матросов весь синий, свежий бриз шевелит ленточками на шапках. Кажется, я один, у кого бескозырка голая, без почетного украшения. Ленточка есть даже у корабельного пса, который дисциплинированно сидит в напряженной стойке у фальшборта. И мартышка, что ковыряет из паза между досками смолу и сует ее в рот, тоже с черно-желтым бантиком на шее.

      Я не знаю, почему все молчат и чего так сосредоточенно ждут. Встаю на цыпочки.

      На самой корме почетный караул в парадной форме, с ружьями. Ниже мостика две фигуры: у одной золото сверкает на груди, у другой на плечах. Священник и офицер.

      Перед строем еще несколько офицеров, они то и дело грозно оглядываются на подчиненных.

      – Не вертись! – шипит на меня Степаныч из первой шеренги и яростно двигает косматой бровью.