LITMIR.BIZ

      И все же, как сложится дальше?

      Уже в каморке, бессильно лежа на кушетке и глядя в низкий темный потолок, где по углам висела вялая паутина, но не было видно пауков, Мура вдруг с какой-то пронзительной ясностью поняла: все старое ушло, возврата нет. И еще она поняла что-то важное, тяжелое, странно-огромное: то, что случилось с русским немцем Иваном Бенкендорфом, непременно случится с другим русским немцем – Николаем Романовым, которого многие продолжают называть царем. Только то, что случится со вторым немцем, будет страшнее и масштабнее. Почему это пришло в ее голову, она объяснить не сумела бы.

      Блины для англичан

      Она не знала, сколько дней или недель она то ли просидела, то ли пролежала в оцепенении, Прохор Степанович пару раз пытался ее расшевелить, но потом все понял и отстал. Лишь иногда молча оставлял на табурете краюху хлеба и кружку молока, а чаще просто кипятка.

      Но в какой-то денек, когда с утра в комнату заглянуло солнце, она внезапно встала и подошла к осколку замызганного зеркала, висевшего возле умывальника. Зрелище было ужасным – лица не было, были сине-зеленые тени, трещины и разводы, как на штукатурке, да еще полузастывшие черви и чьи-то вразлет перья. И оскал ведьмы. Она усмехнулась и принялась мыться. Полдня приводила себя в порядок. А потом решительно встала, надела свой болотный английский костюм, накинула шубку и отправилась… И не куда-нибудь, а нацеленно – в Английское посольство. Она шла туда со смутной надеждой посмотреть на нормальных людей. Если повезет, найти временную работу, а может быть, и что-то более важное. Свою привязанность к Англии она уже давно ощущала как неоспоримый подсознательный мотив. Более того, ей казалось, что посольство англичан – единственное место на земле, где ее могут вспомнить и обогреть. Единственная точка, где может вспыхнуть надежда на будущее. Почему-то ей думалось, что она непременно увидит там кого-то из тех людей, с кем она так счастливо общалась в Лондоне в 1911 году.

      Поразительно, но предчувствие не обмануло ее. Не с первого, правда, посещения, но со второго или третьего.