LITMIR.BIZ

Скачать книгу

жестокой битвы и опасных крейсерств, – другой известный знаток дела, адмирал Коллингвуд, который считал просто невозможностью блестящим образом исполненную контр-адмиралом Ракордом зимнюю блокаду Дарданелльского пролива. С своей стороны русский посол граф Рибопьер, в письме Гейдену от 6 апреля 1829 года, отзывался: «Ваши все офицеры, и даже их экипажи держали себя здесь превосходно: считаю долгом засвидетельствовать это вашему превосходительству». «Я забыл сообщить вам, – приписывал г. де Рибопьер в письме Гейдену из Неаполя, от 7/19 января, – что, отплыв из Пароса двумя сутками позднее Гильемино[27] и одними сутками позднее Стрэтфорда Каннинга, я опередил их обоих. Да здравствует эскадра вашего сиятельства!»[28]

      Всего замечательнее впечатление, которое, по словам Гарри Кодрингтона, сына знаменитого адмирала, производила русская эскадра на турок за три дня до Наваринской битвы. «Любопытно было наблюдать, – писал 15 (3) октября своей матери Гарри, – как турки удалялись от русских судов и держались нашей подветренной стороны. Когда русские суда приближались к ним, они тотчас же сторонились и бежали на нашу сторону: что-то зловещее виделось им в русских судах».

      Зловещее предчувствие не обмануло турок. Пять дней спустя наваринская победа оправдала и бессознательный страх, внушаемый им русскою эскадрой, и лестное как для всего русского флота, так и для тогдашнего русского морского министра адмирала Моллера, мнение о ней имевших с нею дело, и даже такого знатока, как Кодрингтон…

      Такова, в общих чертах, политическая и военная обстановка нашей эскадры по соединении ее с союзниками 13 (1) октября 1827 года. Взаимные отношения трех союзных эскадр, с одной стороны, турецко-египетской – с другой, австрийской между этими двумя главными факторами с третьей – были самые напряженные, даже самые ненормальные. Державы, которым принадлежали все пять эскадр, состояли между собою в мире; в Англии, во Франции и в Австрии правительства были уверены, что дело и так обойдется без кровопролития; весьма вероятно, что в Петербурге на этот вопрос смотрели более серьезно, хотя все еще не теряли надежды на мирный исход: в одном Константинополе, как уже сказано, твердо и решительно рассчитывали на неминуемое, близкое и счастливое для Турции кровавое разрешение целых шесть лет тяготеющей над ней ожесточенной борьбы не только с греками, но и с большею частью пограничных христианских населений империи. Итак – первая аномалия: из пяти великих держав, которых флаги развевались в Эгейском и Ионическом морях, именно та одна рассчитывала на войну как на счастливое событие, которая более всех должна была ее опасаться. Но еще рельефнее выступает другая аномалия: пока все эти державы состояли между собою, по-видимому, в наилучших отношениях, пока послы их преспокойно, дружественно сходились в Константинополе, английская, русская и французская эскадры заявляли турецкой настоящие ультиматумы, австрийская эскадра дерзко-вызывательным

Скачать книгу