Сиблинги - Лариса Романовская Встречное движение

Скачать книгу

«вермишель» вызывает дикий хохот. Ни почему. Просто слово странное.

      – Гошка! Не вертись! Тебя никто стирать не будет!

      И опять хохот под потолок, слова тонут в клубах пара. Чайник закипел.

      – О, ножницы! Чёрт! Что вы ими резали?

      Они переглядываются. Хихикают. Молчат. Лучше Дольке не знать, зачем им ножницы. Раз все на месте, какая разница. Смысла нет на них сердиться. За них даже бояться смысла нет – всё самое страшное с ними давно случилось. А остальное можно отстирать, заказать, простить или выдумать.

      – Народ, кто у чайника звук отключил? Ну, кто ему свисток снял с носика? Не надо так больше. Всё, кто поел – брысь отсюда. Некрасов! Ты до завтра ужинать собираешься?

      – До послезавтра, – Гошка давится словами и смехом. Сам пошутил – сам посмеялся.

      – Хорошо, Некрасов, – очень серьёзно говорит Долька. – Я тебе постелю в кухонном шкафу.

      – Лучше на плите, она тёплая, – Гошка блямкает вилкой о тарелку. Подливка летит во все стороны. Дитя малое.

      Долька очень хочет сказать: «Прибила бы, да поздно уже». Но это нечестно. Она молча грузит тарелки в посудомойку. А когда поворачивается к столу, Гошки там нет. В кухне стало тише раза в три.

      Ирка с Людочкой молчат, потому что доедают. Когда я ем, я глух и нем. Близнецы молчат, потому что они почти всегда молчат. Между собой общаются вообще без слов. Им так удобнее. Тем более, что Серый заикается. Но Сашка его всегда понимает, как будто телепатия у них. А Юрка читает, в упор не видя, что в тарелке у него давно пусто.

      Юра вот так умеет – вроде с ними, но сам по себе. А Витька Беляев точно так же отключался и сидел рисовал, в любом месте, в любом времени. Непонятно, как очень тихий и сосредоточенный Витька общался с бешеным Некрасовым… не просто общался – дружил. Мало ли, что почти одногодки, – характеры-то вообще разные, совсем.

      Гошка – он как фейерверк или как динамит даже. А Витя спокойный. Наверное, спокойный за двоих. Сел, блокнот открыл – и привет. Долька так не умеет отключаться и не научится этому никогда. Всё-таки они разные очень, сиблинги.

      Это Веня сказал тогда новое слово. Вениамин Аркадьевич, куратор. В тот вечер, когда пропал Беляев.

      Долька помнит все подробности. Прокручивает их в голове, как кино.

      Вечер, и она расставляет вымытую посуду. И тут Некрасов распахивает дверь кухни. И орёт – до звона в окнах:

      – Доль! Тебя на проходной спрашивают! Сказать, что занята?

      – А кто там?

      – Веник Банный!

      – Вениамин Аркадьевич. Скажи, подойду, – Долька улыбается.

      – Долька, а знаешь, что такое: «Стоит гора, в горе дыра. Дай мне ответ! Да или нет?»

      – Не знаю. Дверь закрой! С той стороны!

      Замок лязгает. Стекло вздрагивает. В густом закатном свете, словно крупа в бульоне, плавают пылинки. Кружатся по спирали, вспыхивают в рыжих солнечных лучах. То, что тут светит, всё равно называют «солнце». Чтобы ещё и с этим не заморачиваться.

      Долька выходит из кухни – медленно, осторожно. А по коридору почти бежит. Стемнело. В стёклах хорошо видно её отражение.

Скачать книгу