LITMIR.BIZ

      Баба Тося умерла накануне нашего отъезда. Угасла за какую-то неделю. Глаза из ясных и небесно-тёплых сделались бесцветными, мутными. Каким-то утром от лица её отхлынула кровь, а бледная кожа налилась жёлтым воском.

      Капризный, я обижался и удивлялся, почему баба Тося замирает – то посреди комнаты, то на середине строки:

      – Тра-та-та, тра-та-та, мы везём с собой кота…

      За день до смерти она снова оживилась, металась по дому и связывала в узлы свои вещи, точно собиралась в дорогу.

      Утром мать разбудила меня, вывела во двор. Дверь в комнату бабы Тоси была открыта, я мельком увидел незнакомых старух. Двое рукастых мужчин – сосед и его сын – вносили в дом неуклюжий, стукающий о дверные косяки чёрный гроб.

      Мать произнесла торжественным полушёпотом:

      – Баба Тося умерла…

      Может, она думала, что мне сделается страшно от этой новости. Спокойный, я обстоятельно доложил, что бабу Тосю нужно отвезти на кладбище, закопать и сделать памятник.

      Сосед аж присвистнул от моих похоронных познаний. А отец, хмурясь, сказал:

      – Видишь, как его покойница натаскала. Экспертом стал!.. – Хотя, если честно, мы с бабой Тосей не говорили о смерти. Это для отца религия и смерть были сторонами одной медали.

      На следующее утро, перед тем как уложенную бабу Тосю навсегда вынесли из дома, сосед поймал меня за руку.

      – Попрощаешься? – он указал подбородком на гроб.

      Родителей поблизости не было. Я кивнул и через миг воспарил над столом и гробом.

      Мне предстал чужой носатый старик, одетый в женское. Я послушно выговорил:

      – До свидания… – и коснулся пальцем жёлтой щеки мёртвой бабы Тоси. Щека была твёрдой и шершавой, словно кожа бывалого футбольного мяча.