LITMIR.BIZ

      Зачем ты хочешь, чтоб я взял тебя в жены?

      Я дам тебе платьев, елея для тела,

      Я дам тебе мяса в пропитанье и в пищу,

      Накормлю я тебя хлебом, достойным богини,

      Вином напою, достойным царицы,

      Твое жилище пышно украшу,

      Твои амбары зерном засыплю,

      Твои кумиры одену в одежды, —

      Но в жены себе тебя не возьму я!

      Ты – жаровня, что гаснет в холод,

      Черная дверь, что не держит ветра и бури,

      Дворец, обвалившийся на голову герою…

      Какого супруга ты любила вечно,

      Какую славу тебе возносят?

      Давай перечислю, с кем ты блудила!..

      И льва ты любила, совершенного силой, —

      Семь и семь ему ты вырыла ловушек.

      И коня ты любила, славного в битве, —

      Кнут, узду и плеть ты ему судила,

      Семь поприщ скакать ты ему судила…

      И еще ты любила пастуха-козопаса,

      Что тебе постоянно носил зольные хлебцы,

      Каждый день сосунков тебе резал;

      Ты его ударила, превратила в волка, —

      Гоняют его свои же подпаски,

      И собаки его за ляжки кусают…

      И со мной, полюбив, ты так же поступишь!

      Гильгамеш! Куда ты стремишься?

      Жизни, что ищешь, не найдешь ты!

      Боги, когда создавали человека, —

      Смерть они определили человеку, —

      Жизнь в своих руках удержали.

      Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок,

      Днем и ночью да будешь ты весел,

      Праздник справляй ежедневно,

      Днем и ночью играй и пляши ты!

      Светлы да будут твои одежды,

      Волосы чисты, водой омывайся,

      Гляди, как дитя твою руку держит,

      Своими объятьями радуй подругу —

      Только в этом дело человека!

      Разве навеки мы строим домы?

      Разве навеки ставим печати?

      Разве навеки делятся братья?

      Разве навеки ненависть в людях?

      Разве навеки река несет полые воды?

      Стрекозой навсегда ль обернется личинка?

      Взора, что вынес бы взоры Солнца,

      С давних времен еще не бывало:

      Пленный и мертвый друг с другом схожи —

      Не смерти ли образ они являют?[13]