LITMIR.BIZ

Скачать книгу

и градуса дуги, море все равно окажется примерно на 500 географических миль длиннее, чем нужно. Ширина его Mare Nostrum от Марселя до противоположной точки африканского побережья составляет 11 градусов широты (на самом деле 6,5 градуса).

      Самая известная широтная параллель (36° с. ш.) в изображении Птолемея вовсе не параллель[23]. Она пересекает весь обитаемый мир от пролива возле Геркулесовых столпов до залива Исса, проходит через Каралис (ныне Кальяри) на Сардинии и Лилибаум на Сицилии (39°12' и 37°50' с. ш.). Карфаген Птолемей поместил на 1 градус 20 минут южнее параллели Родоса; на самом деле он находится на один градус севернее. Византий изображен на той же широте, что и Массалия, что больше чем на два градуса севернее его реального положения. Из-за этой конкретной ошибки весь Понт Эвксинский, общие очертания и размеры которого были достаточно хорошо известны, оказался целиком сдвинут на север на эту величину – больше чем на сто миль. Завышение размеров Palus Maeotis (Меотийское болото, то есть Азовское море) вкупе с изменением его общей ориентации на север—юг привело к тому, что его северная оконечность вместе с эстуарием Танаиса (Дона) оказалась на 54°30' с. ш. – на широте южного берега Балтики! Однако Птолемей, по всей видимости, был первым из географов древности, кто имел более или менее верные представления о взаимном положении Танаиса, который обычно считали северной границей между Европой и Азией, и Ра (Волги), впадавшей, по его словам, в Каспийское море. Он также стал первым географом, не считая Александра Великого, который вернулся к правильному мнению, высказанному еще Геродотом и Аристотелем, о том, что Каспий представляет собой внутреннее море и не имеет связи с океаном.

      Неоднократно указывалось, что расстояния, приведенные Птолемеем в таблицах для средиземноморских стран – подлинного центра обитаемого мира – ошибочны сверх всяких разумных пределов, имея в виду тот факт, что доступны были римские путевые дневники и итинерарии. Но были ли эти документы действительно доступны невоенным людям вроде Марина и Птолемея? Очень маловероятно, если принять во внимание секретность, которая всегда окружала карты и результаты топографической съемки Римской империи. Если Марину, насколько можно судить, в отношении морских расстояний приходилось полагаться на записи Тимосфена Родосского (адмирала Птолемея Филадельфа, действовавшего около 260 г. до н. э.), то у Клавдия Птолемея, должно быть, вообще не было доступа к информации такого рода – ведь он не имел никаких оснований вести исследования, кроме непонятного стремления к знаниям. И очень вероятно, что Птолемей-астроном, которого географы обычно критикуют за его методы и за характер собранной им информации, занимал в среде своих влиятельных современников не лучшее положение, чем он занял бы сегодня в наиболее авторитетных географических кругах цивилизованного мира.

      Конец ознакомительного фрагмента.

      Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

      Прочитайте

Скачать книгу