Сергей Горбатов - Всеволод Соловьев Всемирная история в романах

Скачать книгу

сказал по-французски Сергей.

      Таня не отвечала, и ему стало досадно за слова свои, у него в первый раз еще при ней вырвался намек, которого он никак не должен был себе позволить…

      Они застали Рено в беседе с княгиней, окруженных карлицей, двумя собачками и полудюжиной приживалок, которые составляли постоянный штат Софьи Семеновны.

      – Что же, тетушка, вы его поняли? – спросил Сергей, указывая на Рено.

      – Поняла, батюшка, поняла, в Петербург уезжаешь! И дело, друг мой! Давно пора, нечего Горбатову засиживаться в деревне, благо государыня наша милостива – старых счетов не помнит. Только ух как тебе там ухо востро держать нужно, я вот и говорю об этом с Рено. Заезжай, дружок, на днях, я кое-что порасскажу тебе о петербургской жизни, сама уже четыре года не была там, а знаю многое, какие там люди в силе и к кому за каким делом обращаться нужно – обо всем этом я поговорю с тобою.

      – Спасибо, тетушка.

      – А теперь нам и домой пора, – сказал Рено, – уехали, никому не сказавшись, и на сегодняшний вечер еще дела много…

      На обратном пути Рено спросил Сергея:

      – Ну что, милый Serge, что сказала маленькая фея? Поплакала?

      – Нет, она была почти спокойна, и точно так же, как и матушка, нашла, что так и надо.

      – Конечно, так и надо, о, умная маленькая фея!.. Какой вы счастливый человек, Serge! Смотрите только – будьте благоразумны и не упускайте счастья, оно бывает капризно…

      XII. В дорогу

      Сергей не стал откладывать своего отъезда. Вместе с благодарственным письмом к Льву Александровичу были отправлены из Горбатовского в Петербург всякие мастеровые люди, повара и во главе их старик Иван Иваныч.

      Этот Иван Иваныч, бедный беспоместный тамбовский дворянин, издавна жил у Бориса Григорьевича и вошел к нему в милость. Он был человек смышленый, расторопный; его обыкновенно Горбатов посылал и в Москву, и в Петербург, когда в том случалась необходимость.

      В Петербурге у Бориса Григорьевича был свой дом на Мойке, каменный и довольно обширный. В этом доме не раз происходили в конце Елизаветинского царствования веселые пирования, на которых присутствовал великий князь Петр Федорович.

      Наложив на себя добровольную опалу и навсегда запершись в деревне Борис Григорьевич не продал, однако, своего петербургского дома. При доме оставались сторожами две семьи дворовых горбатовских людей, которым посылались кормы и которые два раза в год должны были извещать о состоянии вверенного им дома. В течение двадцати пяти лет несколько раз даже назначались изрядные суммы для ремонта.

      Иван Иваныч, возвращаясь из своих посылок в Петербург, постоянно докладывал Борису Григорьевичу, что дом следует продать; что на него находятся покупщики и предлагают очень выгодную цену. Эти покупщики всячески задабривали Ивана Иваныча и обещали ему немало за устройство дела. Но Борис Григорьевич каждый раз неизменно ответствовал: «С какой стати я продавать буду – пускай себе стоит. Видно, кому ни на есть, а мозолят глаза хоромы Бориса Горбатова! – ну и пусть мозолят. Никто не может у меня отнять мою собственность…

Скачать книгу