Пожар Латинского проспекта. Часть 3 - Андрей Жеребнёв Жизнь и судьба (Горизонт)

Скачать книгу

черепичной крыши – к трубе, было невозможно: как водится, хозяева категорически не ладили с соседями снизу, отчего и вход в квартиру тех был заказан.

      Сколько я в старых немецких домах с дымоходами ни возился – здесь всегда, почему-то, такая катавасия! Просто-таки, как правило. Которое я уже в расчёт заранее прозорливо брал, а потому и не дымился чёрной злостью: затем я сюда и пришёл, трубочист-освободитель!

      – Ладно, – кивнул на то сын хозяйки, – я на неделе с друзьями договорюсь – одолжу лестницу алюминиевую. Но это, наверное, не раньше середины недели будет.

      На том и порешили.

* * *

      Выходные я опять бродил по дачным обществам – уже в родной стороне: за улицей Емельянова. Оклеивая придорожные столбы никчёмными своими объявлениями и бормоча, как обычно, какую-нибудь околесицу себе под нос. Но хоть наушники от мобильного телефона к ушам тянулись: встречные прохожие могли решить, что я просто подпеваю.

      Укоренившаяся эта привычка была родом из трюмного одиночества, и в ушаковский период усилилась она порядочно. Внутренние диалоги, переговоры с камнем, монологи с самых высоких трибун были результатом размышлений о судьбах отечества и путях человечества и отголоском собственной своей, мелкошкурной доли. И в мутном словесном потоке порой намывалась крупица золотой мысли.

      Примечали, конечно, эту мою особенность – по долгу службы.

      – Правильно: отчего не поговорить с хорошим человеком! – ухмыляясь, одобрительно кивал на то Миша.

      Уже и дома я заговариваться стал. Однажды, «гоняя» в голове что-то своё, шёл в прихожей. Разминувшись в её узкости с Семёном, втихомолку вроде, обозвал то ли кого-то мне насолившего – Костика, кого же тогда ещё? – а может, и себя самого – заслужил ведь сто раз:

      – Пиндюк, а!

      Конечно, чуть-чуть иное словцо употребил.

      – Мама! – моментом возопил Семён, – А папа меня пиндюкой назвал!

      – Сёма, да это не на тебя я!..

      – Сынок, ты записывай всё, что папа такого говорит, – психологически-знающе разрешила ситуацию Татьяна.

      Он записал на маленьком блокнотном листике, с грибочком в уголке, вывернув букву «3» в другую сторону.

      Писать ведь ещё толком не умел, а компромат на отца уже собирал…

      Пиндюка!

      Листочек этот я хранил, как дорогое.

* * *

      За изобилием бездельного времени, во вторник я явился в студию чуть не за полчаса до начала занятия. Артём жучил совсем уж юную пару – лет по восемь-девять, если не меньше, танцорам было. В руках маэстро играл невесть откуда взявшейся бамбуковой палкой, которая была, как водится, о двух концах. Пока что он на неё опирался, как на трость.

      – Скажи, – пытал он не в меру степенного для своих лет партнёра, – вот у тебя слух есть?

      – Я же вас слышу, – резонно пожимал плечами тот, отвечая точно теми словами, какими отшил однажды подобный мой вопрос Артём.

      Способный был ученик-то!

      Другой конец бамбуковой палки, хоть и чуть осторожничая (с оглядкой, поневоле, на меня), но всё же гулко несколько раз кряду опускался

Скачать книгу