Материализм. Бога – нет - Артур Олейников

Скачать книгу

с дедом морозом и бабой ягой, мы замахивались на и большое и страшное. Оставшись в очередной раз на второй год по русскому языку я попал в знаменитую на весь советский союз речевую спецшколу интернат. У меня были мировые преподаватели, словно они впитали весь сок мировой педагогике и образовательной советской великой школы… Жизнь Калигулы до Ленина, от Македонского до Суворова, от Геродота до Карамзина, отскакивает у меня от зубов. Но более во мне видели, какую то поразительную черту игры именно, что вживание в любой образ от первородных теней до пафоса и драматургии жизни.

      Что кушать подано я могу сказать с тысячей оттенков, интонацией и характеров…

      За пять небольшим лет на школьной сцене, которая простиралась от родного школьного актового зала, до сцен детских творческих фестивалей страны, залитых ярким светом софитов до полумрака боли и скорби сцены Новочеркасского интерната и детского дома для детей больных церебральным параличом, я сыграл все вообразимые образы. От королей, Вакулы Гоголя, от жгучего брюнета кружащегося в танце и поедавшего дамские сердца словно завтрак, до падшей девушки проститутки, трансвестита, которая желает выйти замуж за принца все проваливается и в конце сцены, она в отчаянье сбрасывает парик… Последняя большая роль была знаменитого Федота Стрельца Филатова, но самой главной стал Карсан и коляски с полуживыми обреченными детьми.

      Это невозможно передать, это немыслимо… Ты выбегаешь из зала на сцену и хочешь смешить, катаешь на спине малыша, а с инвалидных колясок на тебя смотрят глаза полные боли. Такой боли, что ты не можешь говорить слова, их нет… Минута другая, заученный текст проваливается, искрученные детские шеи на неподвижных телах мотают головками, и ничего не понимают, не понимают, отчего смех. А что вообще такое неподдельный детский смех? Вы можете объяснить ребенку, что такое радость и беззаботность если его жизнь каждую секунду соткана из боли горя и самого страшного самого страшного бытия, такого, что невозможно, такого что неиссякаем вовсе. Ужас и горя, которое никогда не кончается, такого, когда не смерть умоляет ежечасно, а жизнь умоляет саму смерть, чтобы она пришла, умоляет перед смертью стоит перед смертью на коленях смерть, а боль не проходит, мысль что есть иная форма, форма счастья разрывает детское сердце. Надежда словно птица в клетки, клетки которая никогда не откроется умирает раньше чем смерть в ступит в свои прорва. Это тот случай, самый зловещий, когда надежда умирает не первой, а последней. Бога нет!

      Если есть, тогда это только несусветное горе и боль… Невымышленные истории писательской братии, а подлинные… Писателя собрата, я не люблю. Я не писатель, литература мой эксперимент над людским сознанием, опыт что- то наконец переиначить в обществе. Я идеолог. Надо, наконец, то сказать о людей, которые живут с вами на одной улице, которых вы знаете, или захотите узнать, когда я их с вами познакомлю…

      Тогда я смог рассмешить, несчастных…

Скачать книгу