Художник Кляксель - Вильгельм Буш

Скачать книгу

оего рождения. Издана она была в далеком 1897 году и содержала в себе самые известные его стихотворные истории, написанные в течение всей жизни. Бушу в то время было 65 лет. Мне с малых лет нравились эти истории, смысл которых я понимал и без перевода, благодаря редкой выразительности рисунков того же Буша. Когда я заболевал, отец говорил маме: «Срочно дай ему Буша!» А когда выздоравливал, как бы продолжал: «Вот видишь, Буш помог!» Только одно огорчало меня: на 43-й странице появлялся отвратительный черт, который хватал своими вилами душу женщины и утаскивал эту душу в ад, чтобы бросить в кипящий котел. Листая книгу, я старался захватить пальцами как можно больше страниц, с запасом, чтобы не наткнуться на этого черта. Отец пошел навстречу мне и защемил скрепкой пугающие меня страницы. Мне стало легко, и я спокойно уже смотрел картинки любимого художника. Когда я узнал, что мой друг, замечательный поэт Андрей Усачев, начал переводить стихи Буша, я очень обрадовался. Буш попал в талантливую среду, в талантливую жизнь этого поэта. А недавно я узнал, что Андрей закончил работу, и опять обрадовался, уже окончательно. Желаю Андрею Усачеву и Вильгельму Бушу больших успехов на детском книжном столике. Пусть дети увидят, как зарождался жанр, ныне именуемый комиксом.

Виктор Чижиков

      В отличие от Виктора Александровича Чижико-ва, я впервые увидел книгу Буша, когда мне было уже тридцать пять. Увидел и сразу же взялся переводить, не зная ни единого немецкого слова и не имея под рукой подстрочника, такое он на меня произвел впечатление. Сначала я перевел, точнее, пересказал «Макса и Морица», затем «Плиха и Плюха» (хотя уже был гениальный перевод Хармса), а затем «Обезьянку Фиппса» и все небольшие истории. Я пересказал все детские произведения Буша. И вдруг – в той самой тяжеленной книге, которая хранилась в шкафу у Виктора Чижикова, – обнаружил «взрослого» Буша, который вообще, насколько мне известно, не переводился. Мне было достаточно увидеть одну-единственную картинку, на которой показан «путь каши в организме человека», и я уже не мог остановиться. Так появилась эта взрослая книга (мой друг Виктор Чижиков ошибся насчет «детского книжного столика», но не сильно: некоторые места из «Художника Клякселя» можно и нужно показывать детям). В общем, спасибо друзьям и старинным книжным шкафам!

Андрей Усачев

      Глава первая

      Восславить я хочу Природу

      За то, что нам дарует речь:

      Она словам дает свободу

      И помогает мыслям течь,

      Конечно, если подлый страх

      Не запирает их в устах.

      Но, к счастью, помогают музы

      Открыть все клапаны и шлюзы.

      И вот воздушных мыслей флот

      Плывет через открытый рот

      И вдаль по звуковым волнам

      Несется в гавань уха к нам.

      Возьмем политиков. Свободно

      Течет их речь о чем угодно,

      Пускай предмет и незнаком —

      Сама работа языком

      Им доставляет наслажденье,

      Такая уж у них черта,

      Чтоб обо всем иметь сужденье,

      Ни в чем не смысля ни черта!

      Другие весь свой пыл и чувства

      Выплескивают на искусство,

      В салонах распивая чай

      И обсуждая невзначай

      Картины, книги, ноты, пьесы

      Знакомых и друзей своих,

      Не понимая ни бельмеса…

      Но я не осуждаю их.

      Я часто и таких встречаю,

      Кто вовсе пить не станет чаю,

      Хоть и у ангелов из рук…

      У них и вкус другой, и круг.

      То круг завзятых театралов,

      Любителей концертных залов

      И занимательных бесед,

      Когда погаснет в зале свет.

      Их много на любой премьере:

      О, это просто благодать —

      На алом бархате, в партере,

      В приятной теплой атмосфере,

      Концерт с друзьями обсуждать.

      Нет в мире сладостней моментов,

      Когда б не грохот инструментов:

      То альт, то скрипка, то гобой

      Зачем-то испускают вой…

      Толпа людей во фраках черных,

      Дудящих на своих валторнах,

      И дружно голосящий хор

      Под руководством Цаппельмана,

      Что машет палочкою рьяно,

      Им вечно портят разговор.

      Я тоже не фанат симфоний:

      Какой бы ни звучал концерт,

      Мне как-то ближе и спокойней

      Мир, где господствует мольберт.

      Струится ручейком беседа,

      И я журчу негромко там,

      Особенно после обеда,

      Среди любезных милых дам.

      О, царство золотых

Скачать книгу