Он убил меня под Луанг-Прабангом. Ненаписанные романы - Юлиан Семенов Военные приключения (Вече)

Скачать книгу

и доступность».

      – Я и так пьяна, – решила она помочь Биллу и густо покраснела. – А если я выпью еще – вам придется тащить меня на себе.

      – Я оттащу, – сказал Билл и начал суетливо искать глазами кельнера, – я оттащу, не беспокойтесь…

      01.59

      Степанов сидел на большом теплом камне и смотрел на пыльную полосу Млечного Пути. Пересекая Млечный Путь, излучая пульсирующий зеленый свет, медленно пролетел чей-то спутник.

      Степанов слышал у себя за спиной плеск воды и тихий смех Кемлонг. Она провалилась в болото и сейчас, взяв у него фонарик, пошла мыться в маленьком озере. Она положила фонарик на камень, чтобы мыться не в полной темноте. Степанов чуть обернулся, доставая из кармана сигареты, и увидел в луче света Кемлонг.

      – Холодно? – спросил Степанов.

      – Что?

      – Я спрашиваю: не холодно?

      Она обернулась на его голос, доверчиво посмотрела в темноту и ответила:

      – Сначала всегда бывает холодно, а после тепло.

      Степанов вспомнил венгерскую художницу Еву Карпати. Она была похожа на Кемлонг такой же – через край – женственностью и при этом застенчивостью ребенка, считающего себя уродцем. Степанов испытывал чувство острой жалости к таким женщинам; он видел их в старости, и в нем все сжималось от гнева – нет ничего беспощаднее и холоднее времени. Оно ничего не жалеет; безразличие времени казалось Степанову унизительным и неразумным. «Остановись, мгновенье!» – так и осталось заклинанием поэта. Можно остановить коня или ракету, несущуюся со скоростью звука. Нельзя остановить время.

      Ева Карпати водила Степанова по своему крохотному ателье и показывала картины, смущаясь того, что она ему показывала. Картины ее были прекрасны: синий, таинственный, грозный лес и девушка с голубыми голубями в нежных ладонях, или сумеречное туманное утро и лицо той же громадноглазой девушки в чердачном окне, и красные черепицы, по которым ходят белые атласные голуби.

      Оттого, что она смущалась своего искусства, она писала редко, то и дело бросая кисть. Иногда она резала уже готовые холсты и не заходила к себе в ателье месяц, два, а то и полгода.

      – Надо все это вообще кончать, – сказала Ева Степанову. – Хватит.

      – Почему?

      – Так… Скучно все это… Сейчас можно писать как угодно, но только не скучно.

      – Ева, эта живопись прекрасна.

      – Да ну… Я знаю, отчего ты говоришь так.

      Она ушла в магазин – купить масла, чтобы сделать яичницу. Степанов сел к маленькому столу, покрытому клеенкой, измазанной краской, и написал тогда стихи – первые в жизни…

      – Кемлонг, – сказал Степанов, – вылезай. Замерзнешь.

      – Вода теплая, – ответила она. – У меня только макушка мерзнет.

      – А почему ваших детей запрещено гладить по голове?

      – Так ведь на голове у каждого ребенка – Будда. Его Будда. Можно столкнуть Будду. Кто ж тогда будет охранять ребенка?

      Степанов улыбнулся: «Нет ничего прекраснее доверчивости взрослого человека. Когда во взрослом живет дитя – такому можно верить».

      Вдруг

Скачать книгу