LITMIR.BIZ

Скачать книгу

чтоб перевезти всех на ту сторону Игрицы, откуда до Панциревки рукой подать. Мимо Вишневого омута промчались бегом. Как ни храбрились хлопцы, но и они не выдержали – ноги сами несли их подальше от этого темного места. Вишневый омут по ночам был по-прежнему грозен и страшен для людей.

      Иван Полетаев и Фрося возвращались в Савкин Затон дальней лесной дорогой. Шли не торопясь. Говорили мало, больше целовались, всякий раз останавливаясь.

      – Марьяжный мой, – шептала Фрося, обливая лицо его светом больших, ясных, родниковых глаз. – Мой, мой! Ведь правда, Вань, мой ты… весь мой! Ну, скажи!

      – А то чей же? Знамо, твой.

      – Понеси меня маленько.

      Он легко поднял ее на руки. Понес.

      – Ну, будя.

      Он не слушался, нес, нес, нес…

      – Будя же!

      – Поцелуй!

      – Ну… вот. Теперь хватит, пусти.

      – Ищо поцелуй.

      – Ну… вот тебе, вот, вот! – Она звонко чмокала его несколько раз кряду, спрашивала: – Хватит?

      – Ищо!

      Их спугнули чужие шаги. Кто-то шел навстречу. Да не один, а двое. Фрося и Иван юркнули в кусты, затаились.

      – Михаил Аверьянович, – угадал Иван, шепча. – А кто это с ним? Ба, да это ж Улька! Она и есть! Глянь!

      Михаил Аверьянович и Улька прошли молча. Михаил Аверьянович держал свою спутницу за руку, как бы боясь, что она может убежать от него, шагал быстро, а Улька едва поспевала за ним.

      Фросе почему-то стало не по себе.

      – Бежим, Вань! – сказала она, когда вновь вышли на дорогу.

      – А куда нам торопиться-то?

      – Нет, бежим, бежим! – И, вырвавшись из рук его, она побежала первой. За Ужиным мостом остановилась, прижалась к его горячей, мокрой от пота рубашке, трудно дыша, призналась: – Боюсь я чего-то, Вань…

      – Чего?

      – Сама не знаю. А боюсь…

      Шли по тихой улице. Он говорил ей что-то, Фрося не отвечала. Печальные и не ведающие, отчего печальные, молча и холодно расстались у ворот ее дома. И не виделись больше до самой осени: Фрося не выходила на улицу.

      19

      Николай Харламов не стал ждать, когда его женят, сам первый заговорил о женитьбе. Назвал и невесту – Фрося Рыжова. Михаил Аверьянович вспомнил румяную толстушечку – ее он часто видел в соседнем саду, – сказал:

      – Хорошая дивчатко.

      – Как цветок лазоревый, – добавила Пиада и сама расцвела в светлой улыбке.

      – А показался ли ты ей? Любит ли? – вдруг спросил отец, и на лицо его тенью наплыло облако.

      Откуда-то отозвалась бабушка Настасья Хохлушка:

      – Любит не любит, а коли мать с отцом порешат, никуда не денется. Ее и не спросют!

      – Так как же, Микола, а? Показался, что ли? – настойчиво переспросил Михаил Аверьянович, оставив замечание старухи без внимания.

      – Не знаю, – сказал сын.

      – Это плохо, – с тяжким вздохом протянул отец. – А ты прежде узнал бы, а потом уж… Ну, да ладно. Попытка не пытка. Ужо пойдем с крестным

Скачать книгу