LITMIR.BIZ

Скачать книгу

регулярная продажа новых работ, окажется возможным, то он меня очень устроил бы. Потому что другие варианты для меня несколько рискованные.

      Другие в основном такие: идти по галереям и показывать фото своих работ. Если галерея сочтёт тебя подходящим, то с тобой заключают контракт, по которому ты ежемесячно получаешь определённую сумму (Зеленин получает 7000 фр.) и должен сделать для галереи определённое количество работ. Такой контракт – мечта многих, потому что не только обеспечивает художника материально, но даёт надежду на будущее. Каждая галерея продвигает, лансирует своего художника, заказывает статьи о нём художественным критикам и создаёт ему имя. Серёжа Есаян, когда приедет в Париж, будет на таком контракте. И для него это хорошо, потому что он уже зрелый и сложившийся художник. Что касается меня, то меня пока такие условия пугают, мне хотелось бы по возможности сохранить свою свободу и не повторять свои старые работы.

      (Хотя то, что я делаю сейчас, – это именно повторение тех работ, которые я делал последние полтора года. Мне как-то хочется восстановить внутреннюю атмосферу, непрерывность, да и идеи ещё не совсем исчерпались для меня. Кроме того, у меня сейчас нет ни условий, ни материалов, которые бы позволяли думать в каком-то новом направлении.)

      Наверное, в принципе здесь возможна продажа отдельных работ. Чаще это делается на выставках. Я уже получил несколько приглашений на выставки, в том числе и лестное, хотя пока лишь формальное, приглашение на выставку Granges et Jeunes, о которой я писал в письме (получил ли ты его? Это было большое и подробное письмо о выставках).

      Париж не произвёл на меня слишком уж большого художественного шока. То, что мы знаем в Москве, примерно соответствует тому, что есть на самом деле. Часто новое искусство связано с новыми материалами, а это доступно не всем даже здесь.

      Русская художественная среда произвела на меня впечатление самое плохое. Ничего похожего даже намёком на Москву, никакого стремления к общению, поддержке. Если есть взаимозаинтересованность, то лишь на корыстной основе. Шемякин может по своему положению помочь, но его надо как следует попросить, потом подождать, потом ещё попросить, потом ещё, потом, может быть, он что-нибудь сделает, может, нет. А мне так не хочется.

      Какой-то низкий уровень интеллектуальности во всём этом. Когда он во время развески работ ходил в кафтане и сапогах, злой, с перебитым носом, и едва отвечал, когда с ним здоровались, – это производило очень мрачное впечатление.

      Я уже писал Саше Косолапову, что разговоры об искусстве здесь считаются почти неприличными. Только о делах, о коммерции. Если художник раскрывает рот, то сейчас заговорит о деньгах: за сколько он продал, сколько он получил от маршана, и т. п., т. п. Я это объясняю тем, что в основном это всё молодые люди, несформировавшиеся, слишком рано попавшие на запад, и теперь изо всех сил старающиеся быть «западными», гораздо больше, чем это нужно.

      Примечательны слова Шемякина о Зеленине: я ему сказал (про гиперреализм) –