Скачать книгу

плюйте, я один буду в ответе!

      Мышецкий поднял ногу и с силой погрузил каблук в дряблое, как тесто, лицо Сютаева. Потом, испытывая почти блаженство, он стучал и стучал каблуком в эту отвратительную мякоть чужого лица, пока на нем совсем не потухли бесстыжие воровские глаза.

      – Сорок два года, – сказал, задыхаясь. – Ну и хватит с тебя. Сегодня же – по «третьему пункту». Без прошения!

      И – вышел, так что разлетелись полы крылатки. «Семья… пять дочерей на выданье», – машинально пожалел он, но того ветерана на костылях, обвешанного крестами, ему было жаль во сто крат больше…

      Не оглядываясь, пригнув голову, он шагал к лошадям.

5

      Губернская больница поразила его видом величественного здания – роскошный полупортик, колоннада с капителями, широкая мраморная лестница. На фронтоне, обсиженная голубями, была вылеплена латинская формула:

      «БОГАМ И СМЕРТИ ВХОД ВОСПРЕЩЕН» 

      В гипсовых барельефах чеканно выступали почтенные профили – от курчавого Гиппократа до лысенького Пирогова. Не хватало только сказочных герольдов, которые выйдут сейчас из дверей и, вскинув горны, торжественно протрубят о полном исцелении уренских обывателей.

      – Даже не верится, – признался Мышецкий.

      Однако с парадного подъезда Сергея Яковлевича – увы – не пропустили. Оказывается, двери были заколочены и приперты для вящей внушительности еще ломом.

      Какой-то служитель, неслышно разевая рот, долго объяснял князю дорогу. Но и во флигелях двери были забиты досками – крест-накрест. Пришлось обогнуть всю больницу. Среди помойных отбросов, телег с больными мужиками, поленниц дров князь едва отыскал лазейку.

      – Что же вы закрыли парадный ход? – спросил недовольно.

      – А на што? – рассудил сторож. – Оно же и больным здесь больше нравится. Потому как с параду они не привыкшие – и пужаются!..

      Изнанка больницы не имела ничего общего с ее фасадом (так и С.-Петербург, во всю красу и мощь развернутый перед Европой, отличался от своего испода – Уренской губернии). Сергея Яковлевича ошеломили битком набитые палаты, в гулких коридорах болящие лежали на полу, в проходах, на примитивных топчанах. А одна старуха, свернувшись в калачик, лежала даже на круглом «пятачке» стола.

      Вот к ней-то и направил свои стопы князь Мышецкий:

      – Чем болеешь, старая?

      – А лист у меня, родимый, лист завелся… Одного, кажись, вышибли, а второй, бают, сам должен выйтить! Вот и жду… С самого вербного воскресения листа жду, мил человек.

      – Как же тебя кормят здесь?

      – А как кормят?.. Перво в десятом часу чай, а потом обед в чашку штей да яблочное драчёно. Хлебца по косячку малому и прибавки нетути. А по закат солнышка – чай вдругорядь. И сахарку дадут. А шти-то больше с собачкой варят…

      – Как это – с собачкой? – удивился Мышецкий.

      – А так, родимый, – поставь миску штей перед собакой, она себя в ней разглядит и жрать не станет…

      Сергей Яковлевич попросил сестру, сопровождавшую его по палатам, провести его к главному врачу. Сестра была особа странная; куколь с крестиком до самых бровей, глаза – иголками, а рот сцепила в тонкую нитку – вся замкнулась, словно

Скачать книгу